|
Тем не менее разница есть. В Париже студенты живут не в зданиях Сорбонны, а либо во французских семьях, либо в университетском городке, который вы увидите у парка Монсури. Здесь у каждой страны есть свой большой национальный дом, куда принимают и несколько французских студентов. Каждое утро большие автобусы привозят этих молодых людей из университетского городка в Латинский квартал. В американском коллеже мало взрослых: только преподаватели или обслуживающий персонал. Жизнь Латинского квартала тесно связана с жизнью студентов. Однако на террасах кафе юные пары составляют большинство. Кафе «Ле Вашетт» на углу улицы дез Эколь – любимое место писателей начала века; «Ле Вашетт» времен Мореаса и Жироду исчезло. Буль-Миш, особенно в настоящее время, известен своими прекрасными книжными магазинами: «Университетские издания», «Жозеф Жибер», «Центр Ришелье» и двадцать других, переполненных молодыми людьми, живые свидетели вкусов времени.
В саду музея Клюни вы увидите красивые развалины дворца Юлиана-Отступника, покрытые листвой, и почувствуете себя очень близкой этой эпохе в истории Франции, которую хорошо знаете. Диспуты в Сорбонне продолжают интересовать корпорации ученых всего мира, как в те времена, когда там преподавал Абеляр. Рядом с Сорбонной – Коллеж де Франс; рядом со Средневековьем- Возрождение. Этот свободный прославленный дом был основан Франциском I. В центре фасада – статуя Клода Бернара в сюртуке; гигантский бюст поэта Ронсара. Поднимемся по бульвару Сен-Мишель. Вот Пантеон… И еще раз вы мне процитируете Гюго: «Так ради мертвецов открыто и радушно Подъемлет Пантеон в туманности воздушной Колонны стройные…»
Пантеон
Пантеон красив своей массивной симметрией. До него на этом месте было аббатство, построенное во имя святой Женевьевы, покровительницы и защитницы Парижа; квадратная колокольня (она схожа с башней Сен-Жак) все еще существует позади желтого фасада лицея Генриха IV, священного для меня места – в нем преподавал философию мой учитель Ален. Надеюсь, вы знаете сочинения Алена. Если нет, мы войдем в первый попавшийся книжный магазин, и я вам их подарю. Это «Суждения о счастье», «Любовные похождения», «Теория искусств», «Боги». Пантеон был построен Людовиком XV и в то время назывался церковью Сент-Женевьев. Архитектор Суффло часто бывал в Риме, вот почему он и создал такой гигантский собор. Нужно войти в него, чтобы почувствовать его величие. Здание было закончено во времена Революции. В момент смерти Мирабо Национальное собрание решило отвести этот храм для его могилы и впредь хоронить здесь всех великих людей. И в самом деле Пантеон – это собрание великих. Но встречаются и люди малоизвестные, так как в каждую эпоху политические страсти оказывают свое влияние. В этом склепе захоронены Вольтер и Руссо, так же тесно соединенные после смерти, как глубоко разъединенные при жизни; разумеется, Виктор Гюго; химик Марселей Бертло, некоронованный король своего времени, лишивший себя жизни, дабы не пережить жену, похороненную с ним рядом; Эмиль Золя -за его мужественную позицию во время дела Дрейфуса; и Жан Жорес, чей могучий голос, провозглашавший мир во всем мире, мне довелось слышать. Спускаясь по древней узкой, извилистой улице де ла Монтань Сент-Женевьев, мы подходим к Эколь политекник, куда главный вход ведет, как и подобает, с улицы Декарта. В Эколь политекник царит картезианский метод; здесь Франция превращает математиков в правительственных чиновников. Результаты не так уж плохи, говорят французы, весьма склонные к самокритике. И действительно, во Франции правят страной не хуже, чем в соседних странах, а в административном отношении, пожалуй, даже лучше. Было бы заблуждением считать, что картезианский метод и дополняющий его экспериментальный метод могут быть врагами тонкого ума и действия. |
