Увидев, что он стоит у дома № 300 по улице Сен-Жак, а ему нужен был дом № 20 предместья Сен-Жак, аббат пошел дальше.

— Господин кюре приехал, должно быть, на свадьбу? — не унималась кумушка.

— Ну да, — отвечал кюре, останавливаясь.

— На свадьбу в дом номер двадцать? — присоединилась другая кумушка..

— Совершенно верно! — все больше удивляясь, проговорил кюре.

В это время часы на церкви святого Иакова пробили половину десятого, и он поспешил дальше.

— На свадьбу к господину Жюстену? — спросила третья сплетница.

— Он женится на Мине; а правда, что вы ее опекун? — поддержала четвертая.

Кюре озадаченно посмотрел на любопытных.

— Да оставьте человека в покое, трещотки! — вмешался бондарь, который набивал обручи на бочку. — Вы разве не видите, что он торопится?

— Да, я и вправду спешу, — подтвердил достойный священник. — Я так долго добирался! Если бы я знал, что до предместья Сен-Жак так далеко, то нанял бы экипаж.

— Да вы уже пришли, господин аббат: осталось два шага.

— Это вон там, где стоит желтый фиакр, — показала одна из женщин.

— Только что там еще стояла крытая коляска, — подхватила другая, — в ней сидел красивый молодой человек, а на козлах — напудренный кучер и мальчишка не больше дрозда, но, сдается мне, эта коляска не на свадьбу приезжала: она уже уехала.

— Я не вижу фиакра, — сказал кюре, останавливаясь и приставляя к глазам руку козырьком.

— О, будьте покойны, вы не заблудитесь, мы вас проводим до самых дверей, господин кюре.

— Эй, Баболен! Беги вперед! Скажи господину Жюстену, пусть не волнуется, кюре сейчас придет.

Мальчишка, которого назвали Баболеном и которого мы уже дважды встречали на страницах нашей книги, поспешил вверх по улице, напевая куплет собственного сочинения:

А диалог (если угодно — триалог) продолжался.

— Вы никогда не были у Жюстена, господин кюре?

— Нет, друзья мои, мне не доводилось бывать в Париже.

— Вот как! Откуда же вы?

— Из Ла-Буя.

— Из Ла-Буя? А где это? — спросил кто-то.

— В департаменте Нижняя Сена, — ответил кто-то басом, интонации которого позаимствовал впоследствии г-н Прюдом.

— Верно, в Нижней Сене, — подтвердил аббат Дюкорне. — В нашем краю очень красиво, его называют руанским Версалем…

— Вам понравится квартира молодых!

— А какая у них мебель! Уже три недели только и видишь, как к ним возят мебель!

— Да такую, что и у короля Карла Десятого нет в Тюильри!

— Значит, господин Жюстен богат?

— Богат?! Да, богат, как церковная крыса!

— Откуда же?..

— Одни люди тратят то, что у них есть, другие — чего нет, — съязвил цирюльник.

— Не надо говорить гадости о несчастном школьном учителе только потому, что он бреется сам, а не ходит к тебе!

— Тогда уж пусть это делает как следует! А то три недели назад у него на подбородке был порез в полдюйма.

— Послушай, это его подбородок, и он может делать с ним все что хочет, — парировал мальчишка, закадычный друг Баболена. — Никто не может ему указывать: пусть хоть душистый горошек там выращивает — это его право!

— А, я вижу желтый фиакр, — заметил аббат.

— Еще бы вы его не видели! — отозвался мальчуган.