— Я думаю, человеку свойственно ошибаться, и тем более неискушенному.

Наступила длительная пауза. Наконец Люсьен спросил изменившимся голосом:

— Шина, что вы хотите этим сказать?

— Разве я неясно выражаюсь? Оставьте меня в покое.

— Я не верю, что вы этого хотите, — медленно проговорил он. — Вы любите меня… Я знаю это и не отпущу вас теперь.

Он схватил Шину за плечи и, несмотря на ее сопротивление, начал страстно целовать. Она молча боролась с ним, сжимала губы, стараясь сдержать себя, но не смогла. Бессознательно она обняла его за шею, и их губы слились.

Вся дрожа, Шина уткнулась ему в плечо.

— И теперь вы будете говорить, что не любите меня! — торжествующе произнес он, как будто достиг предела своих желаний.

— Но… вы не… понимаете, — едва слышно прошептала Шина, но Люсьен услышал ее слова.

— Я лишь знаю, что вы любите меня.

— Но я… я… а вы любите меня? — Шина смотрела на него, смущенная от радости.

— Как вы могли так уехать? Я с ума сходил от беспокойства. Я думал, что вы уехали в Англию. Полиция искала вас там.

— Полиция?! — Эти слова отрезвили Шину. Она отстранила его руки.

— Да, полиция, — повторил он. — Мне жаль, любимая, но я должен был узнать, что с вами случилось.

— Но зачем они ищут меня? — испуганно спросила Шина.

— Они ищут вас потому, что я люблю вас. Потому что не могу жить без вас и не отпущу вас теперь никуда.

Шина не верила своим ушам.

— Но… но… мадам Пелейо… — пробормотала она наконец.

— Так вот оно что. — На его лице Шина не видела ни тени вины. — Кто вам такое сказал?

— Графиня де Бофлер. Она сказала… что вы… давно любите мадам Пелейо.

— Она сильно преувеличила. Графиня — одна из самых больших сплетниц в Париже. Она не должна была вам этого говорить. Моя милая, это действительно взволновало вас? Почему же вы не спросили меня об этом, а уехали?

— Это неправда? — прошептала Шина.

Люсьен взял ее за руки и начал их целовать:

— Послушайте, любимая. В каждой лжи есть доля истины. Поэтому трудно найти оправдание. Да, это было, но десять лет назад. Во время войны.

— И вы не любите ее больше?

Люсьен улыбнулся:

— Любовь — такое великое чувство. Она так многогранна. Мы с Ивонной никогда не любили друг друга. Это было лишь мимолетное увлечение. Я вошел в Париж вместе с американскими отрядами. Армия-освободительница! Мы чувствовали себя героями, и француженки, подобно нам, были опьянены победой и счастливы оттого, что наконец-то наступил мир. Несколько месяцев мы с Ивонной были очень счастливы. До меня она потеряла на войне своего первого мужа — француза.

— Так она уже была замужем! — воскликнула Шина. — Я понятия об этом не имела.

— Она не любит об этом говорить. Для нее это было трудное время, и, когда она решилась выйти замуж снова, у нее было много поклонников. Я лишь помог ей вернуться к жизни после потери первого мужа.

— Я не… знала, — запнулась Шина.

— Откуда вам знать, — сказал Люсьен. — Но если бы вы спросили меня, вместо того чтобы скрыться и доставить мне столько тревог и волнений, я бы рассказал вам. Все в посольстве были расстроены вашим отъездом.

— Мне жаль.

— За это я вас поцелую.