Изменить размер шрифта - +

— Именно провинциалка, — заявила Рени. — Самый настоящий увалень, когда надеваю резиновые сапоги. Мои родственники работают садовниками в питомнике.

Это была абсолютная правда. Ее дядя, в чьем доме она выросла, был садовником. Она нарочно старалась сбить с толку этого незнакомца и заметила отвращение на его лице при упоминании о резиновых сапогах. Если бы ему стало известно, что она работает фотомоделью и живет в Лондоне, у него могли бы возникнуть определенные планы, а Рени уже решила для себя, что их знакомство должно здесь и закончиться: меньше всего ей хотелось увлечься этим обаятельным французом. Ей было забавно видеть его замешательство.

— Англичане удивительно легко приспосабливаются, — проворчал он, глядя на ее хрупкие бледные кисти. — Но только не говорите, что вы работаете в саду. В это я ни за что не поверю.

Она вслед за ним посмотрела на выдавшие ее руки.

— Нет… ну, я стенографирую, печатаю и так далее.

Взглянув в его глубокие темные глаза, Рени вдруг почувствовала, как учащенно забилось ее сердце, и начала надевать перчатки.

— Вы понапрасну тратите себя, занимаясь бумажной работой, — заметил он.

— Это неважно, чем я занимаюсь, — сказала Рени, — ведь я скоро выхожу замуж.

— За вашего друга?

— Совершенно верно, — она мило улыбнулась ему, когда он подал ей пальто. — А сейчас мне действительно нужно бежать. — Она взглянула на часы. — Тысяча благодарностей, этот чай спас мне жизнь.

Он продолжал стоять вплотную к ней, и на нее повеяло смешанным ароматом турецкого табака и одеколона «Олд Спайс». Неловкие слова замерли у нее на языке, и вновь сердце забилось непривычно быстро.

— Не за что, мадмуазель, — сказал он, и затем неожиданно добавил: — Вы очень похожи на одного человека, которого я когда-то знал.

Рени глубоко вздохнула. Из всех известных ей дебютов этот, пожалуй, был самым банальным. Она непринужденно ответила:

— Я слышала, что у нас у всех где-то есть двойники. Должно быть, я и есть двойник вашей знакомой. А сейчас мне в самом деле нужно бежать.

— Eh bien. — Он покорно пожал плечами и последовал за ней к выходу. — Интерлюдия была прелестна, но, увы, слишком коротка. Вы отправляетесь в первозданную английскую провинцию, а я улетаю вечером в Париж. — Это успокоило Рени. — Может быть, когда-нибудь мы встретимся вновь.

— Вряд ли.

Он крепко сжал ее руку в перчатке.

— Кто знает? Мне почему-то кажется, что встретимся. И поэтому мне остается лишь сказать вам au revoir, mademoiselle.

Он все еще держал ее за руку, и Рени почувствовала, как легкая дрожь пробежала по ее телу. Она шевельнула рукой, чтобы освободиться, и он тут же отпустил ее.

— До свидания, — решительно сказала она и устремилась на улицу. Она подавила в себе желание оглянуться, чтобы убедиться, что он смотрит ей вслед, а потом, когда она перебежала улицу, хлынувший поток машин разъединил их.

«Красавчик… Похоже, он из них, — думала Рени, спускаясь в метро. — И лживый насквозь. И я вовсе не хочу встретиться с ним опять. Он может лишить покоя!»

Барри должен был ждать ее в северном предместье, в котором он нашел себе приют. В метро ее охватили воспоминания — встреча с незнакомцем оживила их — воспоминания о другом человеке, который посеял в ней недоверие к подобного рода мужчинам. Это был ее отец Джервиз Торнтон.

Рени обожала его и думала, что он так же любит ее, до тех пор пока он не ушел из дому, оставив жену с двумя маленькими девочками на руках.

Быстрый переход