Всё как прежде…

Впрочем, нет, не всё. На дальней стене, чуть правее пятна, появилось маленькое круглое зеркало в толстой оправе из темного дерева. «Она же знала, что я такие ненавижу, — озадаченно подумала Джейн. — Зачем она его сюда повесила?» Ба могла не разделять вкусы внучки, но никогда не вмешивалась в убранство ее комнаты. Если не считать этой единственной странности, к спальне явно не притрагивались добрые шесть лет — разве что вытирали пыль. Джейн машинально провела пальцами по непривычно толстой раме, даже не понимая, что ищет.

— Ай!

В палец впилось что-то острое, и девушка поспешно отдернула руку.

Джейн посмотрела на набухающую на коже красную каплю, а потом снова просунула руку за зеркало, на этот раз осторожнее. Наконец пальцы нащупали что-то твердое, с острыми краями. Конверт. На лицевой стороне значилось единственное слово, написанное бабушкиной рукой: «Джейн». По центру конверт странно оттопыривался.

По коридору пронесся шорох, за окном раздался зловещий собачий лай.

— Что ты мне оставила, Ба? — прошептала девушка, вскрывая конверт. Внутри был пожелтевший лист бумаги и серебряное кольцо, которое блеснуло в тусклом свете спальни, прежде чем упасть Джейн на ладонь. Она моргнула. На какую-то секунду она могла поклясться, что металл был покрыт старинным орнаментом, но проведя по нему пальцем, поняла, что это гладкое серебряное кольцо с чуть скошенными краями. «Вполне в моем стиле», — подумала девушка с легким удивлением. Она быстро надела кольцо на средний палец левой руки и поднесла к глазам, чтобы разглядеть получше.

В тот же момент руку пронзил разряд — будто она сунула палец в розетку.

— Что за…

Джейн попыталась стащить кольцо, но оно задрожало, словно живое. В ушах раздался звон. Перед глазами все поплыло, углы комнаты заткались белесой, чуть светящейся дымкой. Разум бился в истерике, требуя немедленно снять кольцо, но прежде чем девушка успела к нему притронуться, руки снова пронзил разряд, и по венам пробежала волна адреналина. Отчаянные команды мозга пропадали впустую: конечности словно зажили собственной, отдельной от хозяйки жизнью. Затем туловище и ноги скрутило резкой болью, и Джейн показалось, будто она горит изнутри. Она судорожно вздохнула и попыталась закричать, но поздно: пульсирующий жар добрался до горла, и голосовые связки отказались ей подчиняться — как и остальное тело.

На побеленных стенах замелькали призрачные образы: поднявшийся на дыбы конь со всадником в полном боевом облачении; кудрявая девочка в викторианском платье, захлопывающая за собой дверь чулана; семь звезд, составившие эллипс вокруг Земли; кренящийся и тонущий под ясным голубым небом корабль. В углу вспыхнуло видение бледной женщины с печальным взглядом и в короне из листьев, которая молитвенно сложила руки с длинными пальцами.

Джейн казалось, что ее тянет в сотню сторон одновременно, она не могла не только двигаться или говорить, но даже думать. Невидимый огонь, словно вознамерившийся разорвать ее на части, внезапно сменился другим, уже знакомым жжением в груди. Джейн успела подумать, сколько времени уже не дышит, как вдруг увидела себя десятилетней девочкой, тонущей в мутном пруду месье Пеннетта. Она яростно колотила по воде руками, но на дне было так темно, а ил поднимался такой густой стеной, что она не могла разобрать, где верх, а где низ. Ба чуть ли не каждый день говорила ей держаться подальше от воды, но ей так хотелось узнать, что скрывается под влажными лилиями.