Девушка остановилась у входа в зал. Как странно: мамы уже нет, а здесь ничего не изменилось. Дешевая мишура на стенах, пыльные голубые плафоны, усталые, постоянно фальшивящие оркестранты — все то же.

Подошел вышибала с привычно-невозмутимым выражением на тупой физиономии:

— Мистер Мартин просит вас зайти к нему.

Она молча кивнула, пересекла зал и постучала в дверь. Изнутри послышался знакомый — неприятный голос:

— Войдите.

Мария открыла дверь и, поскольку Джокер Мартин был занят разбором бумаг на своем столе, остановилась у порога. Наконец, он поднял голову, и девушка вошла.

— Вы хотели меня видеть?

— Да. Садись. Сейчас я освобожусь.

Мария тихонько опустилась на стул перед столом и впервые внимательно рассмотрела лицо Мартина. Глубокие морщины делали его жестким, а седина подчеркивала хищный холод голубых глаз. Тонкие, нежно изогнутые губы не сочетались с твердым квадратным подбородком, словно предназначались мягкому застенчивому человеку, а по ошибке достались Джокеру. Через некоторое время он отложил бумаги и тихо сказал:

— Прими мои соболезнования, Мария.

Девушка быстро опустила лицо, как будто рассматривала свои руки, проглотила подкативший к горлу ком.

— Спасибо.

Джокер деликатно помолчал еще минуту, потом объявил:

— Позавчера к нам приходил инспектор из попечительской организации. Проверял, чем здесь занимается Мэриен Флад.

Мария испуганно вскинула голову:

— И что?

Мартин ободряюще подмигнул:

— Не волнуйся, все в порядке. Ты у нас работаешь кассиром, не правда ли? Так я ему и сказал.

Она снова уткнулась в руки, а когда заговорила, голос дрожал и прерывался — Мария глотала слезы.

— Не знаю, как мне вас благодарить, мистер Мартин... за все...

Мартин перебросил какие-то листочки на столе и вдруг спросил:

— Почему ты скрыла от меня свой возраст?

— А вы бы взяли меня на работу, если бы я сказала правду?

Он неопределенно пожал плечами:

— Не знаю. Вряд ли...

— Вот поэтому и скрыла. К тому же, вы никогда не спрашивали меня о возрасте.

Мартин внимательно обвел взглядом ее лицо, плечи, шею.

— Знаешь, Мария, мне в голову не приходило, что ты еще малолетка. Вид-то у тебя совсем взрослый.

Она слабо улыбнулась:

— А я и есть совсем взрослая.

Мартин невесело задумался, потом встал и, подойдя к Марии, положил руку на ее плечо. Ему вспомнилась полуголодная юность в бедном квартале, таком же убогом и грязном, как тот, в котором живет эта девочка.

— Наверное, ты права. Здесь рано взрослеют.

Девушка встрепенулась:

— Скажите, мистер Мартин, я по-прежнему смогу работать в «Золотом сиянии»?

— Да, но держи ухо востро. Если, не дай Бог, начнется какая-нибудь заварушка, немедленно удирай. Тебе нельзя попадаться, а то подведешь всех: и себя, и меня.

— Я буду осторожна, мистер Мартин. Обещаю.

Мартин проводил Марию до двери, постоял на пороге, глядя на ее легкую походку, восхищенно покачал головой: хороша! Просто невозможно поверить, что девчонке нет и шестнадцати. Он несколько раз слышал, будто польские цветы распускаются раньше других.