Хармони мрачно кивнул.

Кровь отхлынула от лица О'Брайена. Его взгляд перебегал с Хармони на Гриффина и обратно.

– О чем это вы, черт побери? – с трудом выговорил он. Воздух со слабым свистом вырывался из его горла.

– Это о том, чтобы добраться до правды, Скип. Рот О'Брайена беззвучно открывался и закрывался.

– Но вы не можете…

– Можем, – отрезал Гриффин. – Мы все знаем о Соне, и мы все знаем о тебе и Райсе.

– Господи… – прошептал О'Брайен. Затем его глаза сверкнули, а губы сжались в тонкую бледную линию. – Я ничего не скажу, пока сюда не пригласят моего адвоката.

Теперь заговорил Хармони, и его голос, размеренный и четкий, звучал жестко и неприятно:

– Я не уверен, что вы понимаете наше положение, О'Брайен. Мы обсуждали это с Алексом до вашего прихода. Мы не можем допустить, чтобы против вас выдвинули обвинение. К сожалению.

– Что вы имеете в виду? – глаза Скипа сузились.

– Как вы думаете, что произойдет, если станет известно, что главный психиатр «Коулз Индастриз», человек, в течение шести лет возглавлявший всю работу с детьми, является хладнокровным убийцей?

– Ты сделал это, Скип, – глухо произнес Гриффин. – Ты имел возможность внести изменения в личное дело Райса. Ты мог «обнаружить» подлог после смерти Райса. Ты был в здании в ночь, когда его убили.

Он наклонился к Скипу, тяжело дыша, и заглянул ему в глаза.

– Нам нужна правда, Скип. Либо ты расскажешь ее нам, либо мы вызовем полицию и все попадет в газеты.

Губы О'Брайена опять беззвучно зашевелились, а затем он вздохнул.

– Все дело в девушке. Прентис. Господи, это было так давно…

Трясущейся рукой он зажег сигарету. Гриффин смотрел, как облачко дыма собиралось вокруг Скипа, пока Хармони не включил вентилятор.

– Райс был моим студентом. Блестящим. Подающим надежды. Мы подружились. Моя жена с головой окунулась в университетскую жизнь. Презентации, вечеринки… Альберт так разумно рассуждал. И он… он слушал меня. Он уважал меня.

Скип размахивал сигаретой, и кольца дыма поднимались вверх.

– У нас была связь. Недолгая, но сильная. Возможно, это было больше, чем просто увлечение. Когда я захотел прервать наши отношения, он обезумел. Клялся, что расскажет всему университету. Говорил, что я предаю его, и что он мне безразличен. Я старался показать, что это не так.

Гриффин ждал, когда О'Брайен продолжит рассказ, и хотел было мягко помочь ему, но Скип заговорил сам.

– Соня занималась у меня семестром раньше. Она была одинока. Я знал об этом и подумал, что возможно… возможно у них достаточно много общего, что сблизило бы их.

– У тебя с ней тоже была «связь»? – голос Алекса был опасно спокойным.

О'Брайен с несчастным видом кивнул. Бедняга Скип. Отдавал всего себя без остатка молодому поколению.

– На какое‑то время это сработало. Может быть, только для того, чтобы угодить мне, доказать свою психическую полноценность, но он сошелся с Соней. Как раз тогда она позировала ему для статуи. Иногда… иногда мы… развлекались втроем, – он закрыл глаза и сглотнул. – Черт возьми, Алекс, ты лучше меня знаешь, что все это не будет принято во внимание судом.

– Знаю, – спокойно ответил Гриффин. – Заканчивай. Что должно было находиться внутри статуи?

– Альберт… употреблял наркотики. Вот почему статуя была пустой внутри.