|
Красные наверняка сейчас передают содержание статьи в Москву. – Зачем им это? – Позлобствовать, похихикать над нашими горестями. – Досадно, конечно, но статью поставил в номер я. – В обход цензуры? – Когда я верстаю номер, то думаю о газете, а не о цензуре. – Кто писал статью? – Черт его знает. – Где текст? – Валяется в редакции. – У кого? – По видимому, у метранпажа. – Метранпаж у нас. Он клянется, что подлинника в типографии никто не видел после набора. – А, ерунда какая… – Вы видели, как набирали этот материал? – Да. – На чем он был написан? – На листочках. – Я понимаю, что не на веточках. Какие были листочки? Большие, маленькие, чистые, в линеечку? – Кажется, чистые. – Понятно. А через кого этот материал попал к вам? – Он лежал у меня на столе. – Вам его принесли? – Нет, просто я обнаружил этот материал на столе. – Когда это было? – Вчера, – Утром? – Да. – Кто дежурил в редакции? – Не знаю, полковник. – Сторожиха утверждает, что никого в редакции из посторонних не было ни ночью, ни утром, кроме девицы у вас, в девять ровно. – Старая сплетница, – улыбнулся Исаев. – Уволю. – Правильно поступите. Так кто эта девица? – Полковник, вы вольны казнить меня, – сказал Исаев шутливо и протянул на стол обе руки, – можете заковать меня в кандалы. – Когда казнят, Макс, то в кандалы не заковывают. – Обидно. – У вас была Сашенька Гаврилина – не иначе… – Уж не следите ли вы за нами? Нет? – Угадали. – Это ужасно. На правах доброго знакомого спасите меня от вас! – Как вас спасешь, если вы глупости делаете? – Какие? – Будто не знаете? – Клянусь вам. – У вас глазок острый, вы все знаете, Макс. – Можно подумать, что я женщина, а вы меня обольщаете. Такие комплименты… – Макс, вы с Ченом давно знакомы? – Чен? Это который? – Он играл на бирже. – Такой гладенький, прилизанный?! Полукореец, полукиргиз? – Именно. – У него блестящий мех на шапке? – Да, да. – Знал. А в чем дело? – Откуда вы его знали? – Доставал кое что для меня. Раза два крепко надул. – В чем? – Один раз с бегами. Дал дрянной подвод на темную лошадку и взял за это сто иен, а потом обещал старояпонскую живопись на фарфоре, а вместо этого всучил корейскую дребедень. – Темный он человек? – По моему, обычный спекулянт. – А как лучше подступиться к Чену? Мягко или поддать? – Я плохой советчик в вопросах сыска и дознания, Кирилл Николаевич. Цензор, все время разговора листавший какие то бумаги у себя на столе, поднялся и сказал, ни на кого не глядя: – Цензурный комитет строго предупреждает вас, господин Исаев. В дни наших величайших побед задача журналиста российского – не чернить имеющиеся, к сожалению, в нашей жизни определенные недостатки, но поднимать на щит героизм доблестного русского воинства, которое под великими знаменами демократии, свободы и православия несет освобождение нашему народу страдальцу, задавленному красным террором. Вы облагаетесь, в силу того, что это первый случай в вашей газете, штрафом в размере тысячи рублей. – Этот вопрос мы решим в суде, – сухо ответил Исаев и, откланявшись, вышел. |
