- Значит, впереди одни только гадости?- Федор задумчиво отряхивает пыль с рукава апашки.- Тогда, наверное, это первая из них, которую ты только что накаркала,- в переулок, отчаянно мяукая сиреной, врывается белый БМВ с синей полосой и мигалками на крыше. Из чрева которого чертиками сыплются на тротуар три фигуры в камуфляже и черных вязаных масках с прорезями для глаз и рта. ОМОН в ментовской машине - это уже что-то новое.

- В темпе руки за голову, а ноги на ширину плеч,- три пистолетных ствола почти в упор сверлят переносицу, а грубые лапищи срывают с плеч спортивную сумку, проворно охлопывают всю поверхность тела, рывком разводя ноги на положенное расстояние. Лилю пока не трогают, но ее шикарная сумочка из шкуры антилопы также перекочевывает в нутро БМВ.

- В машину, быстро,- жилистая ладонь с силой давит на затылок, приказывая спине согнуться в угодливом полупоклоне, а навстречу гостеприимно распахнутая дверца и затемненная неопределенность салона. Другой альтернативы, как говорится, нет. И все-таки Федор пытается хоть как-то разрядить напряженность обстановки.

- Не поместимся, ребята. И потом - за какие грехи?

- Шутки шутишь, гегемон?- высокий крепыш в униформе профессиональным тычком в загривок помогает телу Федора целеустремленно двинуться в сторону салона, а второй пинком ноги по ягодицам придает нужное ускорение. Третий бык уже в салоне неуловимым движением защелкивает на запястьях отблескивающие никелем "браслеты". Все. Теперь уже поздно веники вязать. Если что и зрело в мозгу Стреляного с самой первой секунды появления в переулке милицейской "Мелодии" - теперь это следовало отложить до более подходящего случая. К его левому боку теплым комочком прижимается Лиля - не дожидаясь применения грубой силы, она ужом проскальзывает мимо расставленных лап на заднее сиденье БМВ. Ее тут же прессует влетевший следом омоновец, еще один падает на сиденье рядом с водителем и машина, рокотнув движком, срывается с места.

- Поговорим?- Федор пытается хоть как-то прояснить обстановку.

- Поговоришь,- сидевший справа неуклюже сдирает вязаную "пидорку" и весело глядит на него черными глазами с азиатским продолговатым разрезом. Парень лет двадцати пяти-семи.- Еще как поговоришь,- обещает он.

-Но не здесь и не со мной.

- За что забрали, хоть это можете объяснить?- к затылку Артюхова нарастающей волной подкатывает холодная ярость, захлестывая собой остатки благоразумия и предчувствия опасности. Впервые за много лет он не сумел дать достойный отпор хамскому обращению со своей персоной. В молодости били на улице - он давал сдачи десятикратно. Мутузили в ИВС, ШИзо, на пересылке, в зоне - отбивался как мог и чем мог, не останавливаясь даже перед видом форменного обмундирования мышиного цвета, не смущаясь количества звезд на погонах. На воле было много проще - здесь нож был весомым и самым верным аргументом в его пользу. Потом пришло уважение, смешанное с опаской. А вот теперь... И вдруг Федор понял, почему не ушел от этих троих-четверых там, в переулке. Хотя смог бы, даже наверное. Лиля, вот кто помешал ему продемонстрировать этим камуфляжным несколько отшлифованных до микрона приемов. Девяносто процентов которых являлись убийственными. Заграничные мастера за туфту бабок не берут. Но за этими наверняка приехали бы другие, от которых он мог оторваться только сам. Но бросить Лилю на растерзание ОМОНу - от таких мыслей мороз по коже дерет. И Федор сделал вид, что смирился. Пока, до поры до времени. А вот когда теперь придет это время? Его личная пророчица- он с усмешкой косит глазом на хрупкое тело, приклееное к нему тушей мента- дала сроку два дня. Сорок восемь часов. Долго, очень долго. Тут за час может произойти такое...Да что там за час за минуту...

- Был взрыв магазина, нам позвонили из близстоящего дома о том, что от него в переулок убегают двое - девушка и парень с подозрительной сумкой через плечо,- вдруг отозвался тот, с переднего сиденья.