— Но уверяю тебя, у меня и в мыслях не было…

— Верю. Но мы должны были сообразить, что здесь двойная стена. Внутренняя стена очень толстая, поэтому трудно что-нибудь заподозрить, когда стучишь по ней. Надо было раньше открыть это окно. Тогда бы мы заметили, что расстояние от подоконника до угла дома снаружи неизмеримо больше, чем то же расстояние изнутри. Мы должны были обратить внимание и на то, что эта торцовая стена не имеет окон ни в Желтой комнате, ни в гостиной, которая находится под ней. Не говоря уже о зеркале: зеркало высотой в человеческий рост, привинченное к стене — да от этого за версту веет графом Монте-Кристо! Нам бы следовало вооружиться хорошей отверткой и в два счета разрешить загадку этого спектакля… Нет, я нами недовольна, наша сообразительность сделала бы честь разве что пациенту клиники для умственно отсталых.

Эбба хмуро закурила. Однако в уголках ее глаз притаился блеск, который свидетельствовал, что, несмотря ни на что, она в восторге от собственной сообразительности.

— А по-моему, ты заслуживаешь коктейль! — заявил Арне. — Фирменный коктейль генерального директора. Еще хочется выразить тебе мою признательность. Этот старый дом с привидениями ничего бы не стоил, не будь в нем потайной двери и подземного хода. Теперь у нас есть все необходимое, и отныне Каперская усадьба становится местом паломничества туристов.

Через час явился улыбающийся Танкред. Он подтвердил, что нашел ночью тайный выход из комнаты и утром им воспользовался, чтобы произвести небольшую разведку местности.

— Ну, а как прошла ночь? Спокойно?

Мы сидели на залитом солнцем крыльце. Танкред кивнул и лениво прислонился к перилам.

— Я чуть лично не познакомился с привидением, — сказал он. — Но упустил эту возможность.

— Мы тебя слушаем.

— Я сплю плохо, просыпаюсь от малейшего шороха. Храп Эббы не раз ставил под угрозу наше семейное счастье. Я вдруг проснулся в три часа в полной уверенности, что слышал какие-то звуки. Я лежал в темноте и прислушивался. Наконец где-то за пределами комнаты раздался какой-то странный хлюпающий звук. И это были не крысы, казалось, кто-то ощупью поднимается по лестнице в мокрых сапогах. Ты знаешь, слух иногда подводит, трудно бывает определить, откуда доносится звук. Но тут я был совершенно уверен, что слышу звуки из-за торцовой стены, хотя и был убежден, что за ней ничего нет. Я протянул руку за пистолетом и снял его с предохранителя. Прошло секунд тридцать. Я снова услышал звуки, на этот раз кто-то ковырял стену как раз за зеркалом. Послышался металлический скрежет, как будто нажали на ручку.

Танкред замолчал и чиркнул спичкой. Его флегматичность вызывала раздражение.

— Ну и что же дальше? — нетерпеливо спросила Моника.

— А дальше я допустил промах. Подвели нервы, человек спросонья плохо себя контролирует. Я сел слишком резко, и старая кровать заскрипела подо мной так, что, по-моему, было слышно по всему Хейланду. Кто-то невидимый за стеной почуял опасность, и через мгновение шаги затихли. Но я уже был наведен на след и целый час провел за осмотром зеркала. Наконец я нашел то, что искал. Прости, Арне, если я немного попортил раму, этого нельзя было избежать, но цель у меня была исключительно научная.

— А то, что ты исчез, как похищенный ребенок, вызвав у всех у нас нервный припадок, это тоже было сделано во имя науки? — резко спросил я.

Танкред изобразил на лице наивное удивление.

— Вот именно. Нечего строить из себя маленького лорда Фаунтлероя, — напустилась на него Эбба. — Это было жестоко с твоей стороны.