— Тогда у меня для вас новое очень срочное задание, — мгновенно нашлась я. — Быстро езжайте с Василичем до тока и привезите мне на проверку складскую книгу.

Женщина как-то очень понимающе усмехнулась и стала быстро-быстро закрывать окна на рабочем столе компьютера.

— Я надеюсь, мне на завтра положен отгул за переработку? — с намеком поинтересовалась она.

— Конечно, — наверное, в этот момент я бы согласилась на все что бы угодно, лишь бы она свалила отсюда как можно скорее.

Тихонько прикрыв дверь, на мгновение замерла, что бы перевести дух, а затем решительно повернуть ключ в замке и обернуться к Петерману.

— Что ты делаешь? — спросил он, хотя прекрасно понимал, что я делаю.

Это было видно по затаившейся в уголках губ улыбке.

— А что я делаю? — передразнила, приближаясь к его креслу, по пути расстегивая пуговицы на деловом жакете, который напялила, что бы глупо выпендриться перед Татьяной Петровной.

Жакет был за ненадобностью брошен на стол, а Ян заметно сглотнул, глядя на меня уже совершенно голодным взглядом.

— Смотри не пожалей о своем решении, потому, что потом я тебя никуда больше не отпущу, как бы трудно не было, — очень серьезным тоном предупредил он.

Вместо ответа я совершенно бесстыдным образом уселась к блондину на колени и, вцепившись в лацканы пиджака горячо и со всем накопившимся энтузиазмом поцеловала. Он ответил сразу с не меньшим пылом и даже позволил мне некоторое время руководить столь деликатным процессом. А потом, заключив мое дрожащее тело в крепкие и надежные объятия, впился в губы с дикой жадностью, разом перехватив инициативу.

— И помни — сама напросилась, — прошептал Ян, прерывая поцелуй и глядя на меня, слегка шальной улыбкой.

И я бы ответила, что не забуду и даже припомню ему это, если бы могла говорить. Эмоции захватили меня в свой сладостный плен, и последней ясной мыслью стал ехидный внутренний голос:

— Попала ты Женька. Пипец как попала.

Знаете ли вы, каково заниматься любовью прямо на работе, на письменном столе, с трудом сдерживая стоны и задыхаясь от страсти? Не знаете?

Вот и я не знаю… Обидно блин.

А все из-за чрезмерного чувства ответственности за мой моральный облик некоторой блондинистой морды.

Еще мгновение назад я плавилась под нежными и очень чуткими руками, а сейчас он с хмурым видом поправляет на мне помятую одежду и говорит:

— Так не делается. Ты достойна хотя бы элементарного уважения.

Вот заладил — «достойна». Я можно сказать только во вкус вошла, только поняла, что это такое дышать одним дыханием с любимым мужчиной, а он обломал на самом интересном месте.

Чмокает мой обиженно сморщенный нос и улыбается с явным чувством собственного превосходства.

— Поехали домой. У меня шампанское в холодильнике лежит.

Все это, конечно, жутко соблазнительно, но не стоит забывать, что Петерман живет не один.

— У Гены сегодня дежурство на ферме.

И правда как это я забыла. Поскольку больше Ян не нуждается в водителе, Гена теперь правая рука самого Василича! Это вам не хухры-мухры! Он аж целый зав. МТФ. Вот и заведует теперь от заката до рассвета.

Пока ехали домой, Ян бросал на меня красноречиво-предвкушающие взгляды, от которых я внезапно оробела. В кабинете на волне адреналина не было смущения и неловкости.

Я стыдливо топталась на пороге дома не решаясь войти, хотя бываю тут если не каждый день, то через день точно. Ян, заметив мои метания, осторожно обнял и прошептал:

— Страшно?

— Угу.

— Тогда давай я тебя к дедам провожу, просто посидим чая попьем, — тут же деликатно предложил он.