Печалька…
Раздраженно захлопнула ноутбук и стала собираться домой. Делала все на автомате, а мозг продолжал напряженно работать. И так я задумалась, что чуть не пропустила одну очень занимательную сцену.
Юрист весь всклокоченный и помятый с каким-то свертком в руках на цыпочках крался в сторону бухгалтерии. В коридоре было темно, и он меня благополучно не заметил.
Звякнули ключи и чуть слышно скрипнула железная дверь в святая святых Елены Васильевны. И что ему там понадобилось в столь поздний час? Сервер взломать собрался? Да Ленка ему бы и так все дала и без взлома.
Говорят, любопытство кошку сгубило. Я, видимо, не зря кошек люблю в их породу пошла. Прижалась спиной к стене, стараясь быть, как можно менее заметной и стала ждать.
Не прошло и пяти минут, как юрист появился в дверном проеме. Оглянулся и, быстро заперев дверь, пошел в свой кабинет. Заметила, что в руках у него ничего не было. Значит, таинственный сверток он оставил в бухгалтерии. Очень интересно.
Отлипла от двери и, стараясь не шуметь, спустилась вниз. Пора двигать домой, а то от недосыпа морщины появятся раньше времени.
Глава 5
Жизнь в колхозе шла своим чередом. Наступила почти середина лета и все производственники в спешном порядке готовились к началу уборочной компании. Работа в мех. мастерской не просто кипела, а горела и правилась. Трактористы на пару со стареньким сварщиком дядей Петей ремонтировали жатки с комбайнами. Я не переставала удивляться находчивости простого русского человека. Комбайны образца тысяча девятьсот какого-то года были ходячими развалинами. Каким-то совершенно непостижимым образом мужики умудрялись собрать из этого металлолома вполне работоспособный агрегат. То ли потому что выхода иного у них не было, то ли из-за того что дядя Петя все время варил в пьяном состоянии. К слову его трезвым уже лет десять никто никогда не видел.
В спешном порядке расчищали, белили и подметали ток, подготавливая его к приемке зерна. Калибровали весы и затаривались соляркой. Я же озадачилась расценками на уборочные работы. Те, которые существовали, меня крайне не устраивали. Нужно было с этим что-то делать.
— Я это согласовывать не буду, при всем моем уважении к тебе, — заявил Луганский, поднимая глаза от документа с расценками.
— Почему это? — поинтересовалась я.
— Их дальше не пропустят.
— Вот когда не пропустят, тогда и будем думать. Поставь свой автограф.
— Это бессмысленная трата времени, — упирался он.
Я начинала тихонько злиться.
— Подписывай, — прошипела я.
Луганский судорожно сглотнул, но уверенно покачал головой.
— Если не подпишешь — я поеду самолично в город и согласую без твоей подписи, — предупредила уже не на шутку взвинченная я.
— Вперед и с песней, — ухмыльнулся Васек и протянул мне документы. — Потом посмеюсь, когда Глеб Игнатьевич вышлет обратно бандероль с твоими прекрасными конечностями.
Мои глаза предупреждающе сузились. Сейчас я походила на кобру, готовую в любой момент броситься на врага. Ну, мне, по крайней мере, очень хотелось так выглядеть.
— Спорим, что я его уговорю, — сказала я, протягивая ладонь.
Глаза директора хитро блеснули.
— На поцелуй.
Вот знает гад, что нужно просить то, чего ему просто так не обломиться.
— Договорились.
Мы решительно пожали друг другу руки. Васек обхватил мое запястье и дернул на себя. Да так, что я почти распласталась на его столе.
— Проиграешь, солнышко, — сексуально понизив голос, выдохнул он мне в ухо.
И так у него это получилось, что мурашки прошлись по всему позвоночнику. |