Когда устраивалась на работу еще тогда восхитилась богатству офисных интерьеров и обстановке благодушия. Сейчас же секретарь на ресепшне вызывала острое чувство неприязни. Вся такая ухоженная, зализанная, свежая. Аж противно стало.

Ослепительно улыбаясь, секретарь внимательно выслушала меня и набрала внутренний номер по телефону. Я начинала потихоньку раздражаться. Может характер у меня такой вредный, а может город так действует. Только малейшее промедление неимоверно начинало злить.

И когда наконец-то, слава богу, секретарша проводила меня к кабинету Глеба Игнатьевича, нервы начали сдавать. Я с этой работой скоро на успокоительное перейду или сопьюсь.

Финансовый директор был еще страшнее, чем запомнился. С масляной улыбкой он предложил сесть, и приготовился выслушать цель моего визита.

Я грациозно опустилась в кресло напротив Глеба Гнатьевича, томно улыбнулась и начала излагать:

— Глеб Игнатьевич, я хотела внести некоторые предложения, касающиеся усовершенствования оплаты труда. Работа моих предшественников оставляла желать лучшего, поэтому я взяла на себя труд и подготовила некоторые документы.

Я протянула ему флешку с положением и приказом. Мужчина не шелохнулся. Если до этого его лицо изображало легкое недоумение смешанное с неприязнью, то теперь и вовсе стало каменным. Чует моя красивая попа, что прокололась я на первых же словах. Дипломатка, блин, недоделанная.

— Как вы уже заметили экономист работавший до вас не справлялся со своими обязанностями, поэтому систему оплаты труда разрабатывал лично я. Позвольте узнать, что именно вам не понравилось?

И посмотрел так, что мне в раз поплохело. Писец! Все слова как-то сразу закончились. Это надо же так облажаться с первых минут разговора.

— Э-э-э полностью устраивает, — я невинно захлопала глазками. — Сразу видна рука мастера…

На мгновение задумалась, как дальше себя вести и ничего другого не придумала, как пофлиртовать.

— У вас такой красивый галстук, — ляпнула первое попавшееся на ум.

Каменная физиономия начальника постепенно разгладилась. Его рука непроизвольно погладила галстук. Видимо его любимый. Медленно тонкие губы растянулись в самодовольной ухмылке.

— У меня превосходный вкус.

— Да-да — отчаянно закивала я, хватаясь за соломинку всеми клешнями. — Я сразу это заметила. Знаете, в наше время так редко встретишь человека с таким отменным чувством стиля.

Попыталась привлечь внимание к себе. Пусть немного рассмотрит меня и заинтересуется. А я смогу обратить себе в пользу этот мимолетный интерес. Приняла красивую позу, кокетливо взглянула. А этому очкастому телепузику хоть бы хны. Даже не глянул на мои красивые коленки. Обидно стало.

— Так что там с вашим положением? — спросил он, беря из моих рук флешку.

Видимо комплимент про галстук его немного смягчил.

— Не сочтите за наглость, но я решила немного дополнить имеющуюся систему оплаты труда.

Угу. А еще полностью вырезать и от прежней оставить только слова «положение» и «утверждаю». Про себя как мантру повторяла: «только не смотри дальше третьего листа, только не смотри».

Изящным движением руки Глеб Игнатьевич воткнул флешку в разъем и защелкал мышкой. Чем сильнее хмурилась и без того страшная физиономия мужчины, тем сильнее у меня начинало колотиться сердце. И когда оно уже стучало где-то в районе горла, фин. директор оторвался от экрана компьютера и сложив руки домиком проникновенно произнес:

— Евгения Николаевна, — так нежно-нежно.