— Что случилось? — встревожено спросила я.

Лена судорожно вздохнула и открыла кран. Пока она яростно плескала лицо холодной водой, пытаясь смыть растекшуюся щекам тушь, я думала, что если ее до этого состояния довел Андрей, то быть ему сегодня битым. Лично откручу все, что первым попадется под руку.

— Рассказывай, — мрачно приказала я и подала девушке чистый платок, что бы немного промокнуть лицо.

Вместо ответа она снова захлюпала носом и зарылась лицом в платок.

— Лен?!

— Та-ам… в вестибюле… они же сейчас подернутся. Луганский… мог бы… у-у-у…

Это было все, что я смогла разобрать между ее завываниями, но хватило, что бы все осознать и рвануть без оглядки в сторону центрального входа. Воображение уже рисовало красочно разукрашенного немца громадной рукой Луганского. Неужели он ревнив настолько, что бы вести себя таким варварским способом? Вроде бы и не пил практически. А может, успел, пока я с Петерманом танцевала? Последствия директорской ярости могли быть фатальными для всех нас, поэтому прибавила скорость и, матерясь на чем свет стоит, толкнула тяжелую дверь банкетного зала.

Когда я вприпрыжку, скользя на поворотах, влетела в вестибюль, дыхание уже давно сбилось и со свистом вылетало из легких. Чуть не потеряла равновесие на блестящей плитке. Обогнула колонну и замерла…

Картина, представившаяся мне в самом начале, немного отличалась от первоначально варианта. И так я на нее засмотрелась, что не сразу сообразила, что к чему.

— Женя? — удивленно вскинул брови Луганский, заметив меня.

Он стоял с абсолютно спокойным видом, придерживая за ворот рубашки немного помятого и взъерошенного юриста, который пытался вырваться их захвата. Но куда там! Хватка у Васька была стальная. Напротив, со скучающим видом стоял Ян Петерман. Он докуривал сигарету и изредка бросал в строну Андрея злые взгляды.

Ничего не понимаю. Кто здесь с кем дерется?

— Что здесь происходит? — сиплым голосом выдавила я.

Немец резко повернул голову в мою сторону и пронзил недовольным взглядом.

— Ничего что бы вас могло касаться, Евгения, — вежливо и емко послал он меня на все четыре стороны.

— Что?!!!

От моего визга все разом замерли. Немец поморщился, словно лимонов объелся, Луганский тихо простонал «Женька-а-а», а Андрей неожиданно перестав выворачиваться, обернулся и расплылся в радостной улыбке.

— Я доступно объяснил, — снова раздался прокуренный голос немца. — Не лезьте не в свое дело.

От этих слов я просто полыхнула возмущением, а Андрюха обрадовался еще больше.

— Это почему это не мое! — воскликнула я, приняв воинственную позу. — Очень даже мое!

Петерман посмотрел на меня, как на припадочную. Я же ничуть не смущенная повернулась к Луганскому и грозно приказала:

— Пусти его!

Тот закатил глаза.

— Жень шла бы ты в банкетный зал, — было его ответом.

Не будите в Женьке зверя. А то хуже будет.

— Луганский! Если ты сейчас же не пустишь моего друга, я не знаю, что с тобой сделаю.

Петерман усмехнулся, глядя, как я пригрозила пальцем своему директору, и отвернулся к окну. Смейся-смейся. Вы, господин немец, еще просто плохо меня знаете.

А вот Васек в отличие от него знал меня уже очень хорошо. Поэтому все же нехотя разжал пальцы.

Андрюха тут же приосанился, выпятил свою цыплячью грудку и с гордым видом встал рядом со мной.

— Ты-то хоть можешь рассказать, что за цирк к нам приехал? — раздраженно уставилась на Андрюху я.

Молодой человек поморщился, но тут, же став невозмутимым, сообщил:

— Господин Петерман к нам приехал.