С истинным умилением глядела, как Василий ловко оправляет в рот первый блинчик, а на душе становилось все прекраснее и прекраснее. И, видимо, до того у меня было злорадное выражение лица, когда я на тарелочку «любимому» подкладывала очередной блинчик, что баб Валя решила спасти его от страшной участи. Она совершенно неожиданно выхватила из под Васькова носа лакомство и воскликнула:

— Батюшки! Сюда клоп попал. Фу, гадость, какая. Пойду курям отдам.

Эх, жалко. Снаряд пойман и обезврежен. Но у меня в запасе еще несколько штук.

Васек тоскливым взглядом проводил блинчик, но тут же воодушевился — ведь перед ним была еще целая гора таких же вкусняшек. Я услужливо положила ему «бомбочку», старательно полила вареньем, нежно посмотрела. Васек улыбнулся в ответ, свято веря, что прощен, и потянулся откусить кусочек, как тут же вздрогнул от резкого:

— Не ешьте! А этот, похоже, не прожаренный!

Я мысленно застонала. Она что от курятника вприпрыжку назад бежала? Ну, баб Валя! Я же не вмешивалась, когда она не сильно трезвому деду Сене вместо водки святую воду наливала приговаривая: «Сенечка, она просто мягко пьется».

Васек несколько секунд недоуменно разглядывал блинчик, словно пытаясь осознать каким таким волшебным образом, это тоненькое произведение кулинарного искусства может не прожариться, но спорить с хозяйкой дома не стал.

Я с коротким вздохом разочарования сложила руки на груди и решила, что операция с треском провалилась, как тут раскрасневшаяся от пробежки Васькова спасительница, перепутав лево и право, подцепила одну «бомбочку» со словами:

— Да что это я за гостем не ухаживаю. Вот, самый вкусный выбрала.

А дальше я только наблюдала и блаженствовала. Легким движением руки Луганский обмакнул блинчик в смородиновое варенье, поднес ко рту и с явным наслаждением откусил. Я, признаюсь, даже дыхание затаила и метнула взгляд в сторону баб Вали. Та, похоже, с ужасом осознала свою ошибку, прикрыла рот ладонями, но в следующую секунду ее локтем ткнул дед Сеня, и она бессильно опустилась на лавку, как, ни странно тихонько посмеиваясь в ладонь.

Луганский тем временем прикрыл глаза, явно надеясь на нежный творожный вкус, но птица по имени Обломинго не заставила себя ждать, и тут же с широко распахнутыми глазами стал шарить по столу в поисках запивки. Схватил кружку с чаем… отпил. А чай был горячий… Даже мне его жалко стало… немного…

Дураком Васек не был поэтому, не взирая на жгучий костер во рту повернулся ко мне и диким ревом:

— Женька!!!

Я на всякий случай отскочила подальше и для верности спряталась за дед Сеню.

— Что-то случилось «любимый»? — елейным голоском отозвалась я, предусмотрительно пригнувшись.

— Любимый?!! — офигел от такой наглости он.

— А как же. Самый-самый, — с придыханием ответила я.

Он недолгое время тупо смотрел на мою довольную рожу, а затем щеки директора резко заалели и он решительно поднялся… И взгляд такой сделался, будто собрался прикопать меня тут же — под яблонькой. Я похолодела. Луганский сделал широкий шаг в мою сторону и… пулей полетел в сторону колодца. И, правда… водичка там ледяная…

Глава 10

Как бы ни были прекрасны выходные, есть у них одно неприятное свойство — быстро заканчиваются. Но как, ни странно, но я, несмотря на ударную трудотерапию, проснулась в понедельник отдохнувшая и полная сил.

Наряд выбирала недолго — неизменные джинсы со стразиками и белая футболка. Сегодня я намеревалась провести ревизию на току. Нужно проверить насколько хорошо ребята подготовились к уборочной.