|
И уже через силу приходится носиться по буеракам и вновь убивать. Но на этот раз сознание отказывалось видеть ту самую черту, за которой всегда ждала победа. Пока впереди только клубящийся багровый туман неизвестности, и каждый шаг с почти стопроцентной вероятностью может стать последним. Но, как и много раз до этого, вокруг меня снова оказались те, кто не хотел умирать. Пусть эти люди не были ни родственниками, ни друзьями, пусть оба они – только полуобученный балласт. Но в каждом из них теплится крохотный огонек надежды, который питают едва тлеющие угли от костра моей души. Однако им это не известно: Михась и Варенуха пролили первую кровь, скоро, если все сложится удачно, я смогу их многому научить. А может быть, найдутся и другие, кто, так же как и мы, не желает покорно принимать уготованную им захватчиками участь, вдохнув смертельный газ или сгорев заживо. Стряхнув с себя оцепенение, которое длилось только двадцать восемь секунд, я совершенно обычным голосом сказал, обернувшись к артельщикам: – Мужики, у нас же был уговор про дискуссионные клубы. Или вы хотите, чтобы, пока мы тут занимаемся бесполезной болтовней и гадаем что да как, пришли те, кто перед расстрелом все это нам разъяснит? Лично я не хочу это выяснять наверняка, а вы? Варенуха сделал вид, будто ищет что-то в кипе обмундирования. Михась встретился со мной виноватым взглядом и отрицательно мотнул головой. Я продолжил, не меняя тона: – Тогда нам нужно разделиться, чтобы быстро собрать самое необходимое и погрузить в эту полуторку. Взять пока будет негде, поэтому постараемся охватить все наши потребности. Так, нам нужно разделиться. Семеныч, ты подгони к ангару грузовик, так чтобы он встал под загрузку сначала сюда. Сам же, пока мы вещички да остальное барахлишко сортируем, прибери покойников, чтобы мы их смогли запереть в соседнем ангаре, где оружие. Собери только тех, что на виду и иди нам помогать. И посмотри шанцевый инструмент, желательно лом, пару лопат и топор... – А это... – Варенуха замялся. – Размер-то мой ты знаешь? – Чудак человек, – ожил Мишка и хлопнул смутившегося водилу по плечу, – склад-то армейский, тут тебе не магазин элитной одежи. Возьмем самый большой, явно по тебе будет тара! – Михась! – я одернул приятеля, хотя и не слишком строго, атмосферу нужно было разрядить. – Ты пока пошукай комбезы, вон стопка подходящая прямо на тебя смотрит. – Семеныч, – повернулся я к чуть зардевшемуся Варенухе, – особые пожелания я постараюсь учесть, но в принципе Мишка прав: ты у нас самый рослый и широкий. – Ну, – Варенуха чуть оттаял, – у меня подъем ноги высокий, мне б обувку попросторней, а так, вроде все... – Лады, иди покойников сортировать, а мы подыщем. Варенуха благодарно кивнул и быстро исчез из поля зрения, а я принялся помогать Мишке с отбором обмундировки. С виду все было просто: выбирать нужно демисезонные и зимние вещи, исходя из того пессимистичного расчета, что больше такого случая и богатого выбора нам в ближайшей перспективе не видать. Захватчики постарались и на склад свезли только то, что так или иначе можно было продать. На эту мысль меня навели ассортимент и наличие сопроводительных ярлыков. В самом деле, что может быть выгоднее: пусть фабрик, где все это пошито уже нет, но подшефных в разных странах надо во что-то одевать и обувать. А тут даже тратиться особо не пришлось, русские все уже приготовили и даже упаковали. Как правильно заметил Михась, тут было все, вплоть до нижнего белья. Предпочтение я отдал новой форме, видимо, поступившей совсем недавно, может быть, даже солдаты ее еще не видели. Я прихватил по четыре комплекта на каждого из нас, как зимнего, так и летнего обмундирования. Чтобы потом не терять времени, начал переодеваться. – Михась, нужно переодеться полностью, возьми у входа пакеты с гигиеническими салфетками, оботрись и облачайся. |
