– Я хочу домой, – сказал Табби.

– У нас будет новый дом. С этого времени все будет по-другому, Табби.

– Все будет по-другому.

– У меня нет выбора, Табби. Я получил новую работу. – Он солгал так в первый раз, но со временем подобная ложь стала привычной.

Кларк оставил машину на платной автостоянке. По бокам возвышались серые здания, похожие на надгробья. Воздух тоже был серым и отдавал гарью и копотью. Когда Табби отворил двери и вылез, он увидел яркое пятно краски на асфальте, и оно показалось ему живым. Снизу раздавался лязгающий гул – голос мира, лишенного любви и тепла.

– Шевелись, Табби. Я не могу тебе помочь – я нервничаю.

Табби пошевелился. Он семенил рядом с отцом до лифта. Лифт поехал вниз. Там его осмотрели. Разрешили им выйти.

– В случае аварии пользуйтесь телефоном. Аварии у них обычное дело, – сказал мужчина в ковбойских сапогах и кожаном пиджаке. Женщина с волосами, похожими на львиную гриву, засмеялась, показав заостренные зубы, испачканные губной помадой. Когда она увидела, что Табби смотрит на нее, она взбила волосы и сказала:

– Милашка.

– Не спи на ходу, – сказал Кларк и вышел на холодный воздух. Двери раздвинулись – они оказались в терминале аэропорта. Кларк положил на транспортер свой чемодан и вытащил билет.

– В салон для некурящих, – сказал он.

– Папа, – попросил Табби. – Пожалуйста, папа.

– Какого черта? Что опять стряслось?

– Мы забыли моего человека-паука.

– Мы купим тебе другого.

– Я не хочу…

Кларк схватил его за руку и потащил к эскалатору. Табби закричал от страха и отчаяния, потому что в этот самый миг он увидел, что просторный терминал был весь забит мертвецами. Тела валялись тут и там, один обнаженный человек был весь покрыт белыми язвами. Это было мгновенное озарение, оно тут же прошло, но он все еще продолжал кричать.

– Табби, – сказал отец уже мягче. – Ты получишь другого.

– Ага, – сказал Табби, не понимая, что такое он увидел, но зная, что где-то на краю поля зрения он заметил мальчика в горящей одежде и что этот мальчик был самой важной частью всего, что он видел. Потому что этим мальчиком был он. В глазах у него замелькали красные и желтые огни, и он покачнулся.

Его отец склонился над ним и поддержал. Они больше не ехали по эскалатору, и люди проталкивались мимо них.

– Эй, Табби, – говорил отец. – Ты в порядке? Хочешь воды?

– Нет. Я в порядке.

– Мы уже скоро будем в этом старом самолете. Мы отлично покатаемся, а потом окажемся во Флориде. Там тепло и хорошо – во Флориде. Там будет солнце и пальмы, и много мест для купания. И мы сможем играть на теннисных кортах. Все будет просто здорово.

Табби выглянул из-за плеча отца и увидел бесконечный коридор. Люди шли по нему быстрым шагом, почти бежали, некоторые ехали на подвижной ленте.

– Точно, – прошептал отец. – Нам это очень нужно, Табби.

Мальчик кивнул.

– Ты когда-нибудь видел облака сверху? Мы сможем посмотреть вниз и увидеть верхушки облаков.

Табби глядел без всякого интереса.

Его отец встал, и они шагнули на движущуюся ленту.

Табби думал о верхушках облаков, о мире вверх тормашками.

Затем перед ними возникла стена света – изогнутое окно, за которым сияло ослепительно яркое солнце. Горели огромные цифры: 43, 44, 45. Люди толпились в очередях у столиков, их очертания в солнечном свете были почти невидимы.