Мы с Мокрицкой провели отличный вечер в тихой кафешке. Перепробовали все ликеры, которые имелись в ассортименте. Нам нужна была медитация.

— Кучкин требует твой телефон, — вздохнула Мокрицкая. — Для Василия Алексеевича.

— Что есть Василий Алексеевич? — еле выговорила я.

— Пер…вый виц-пре…зднта. Тьфу! — заплетаясь, плюнула Мокрицкая. — Что делать?

— Кто виноват? — разозлилась я, вспомнив палеозойскую эру, живущую в полости рта.

Мокрицкая снова вздохнула. Я от злости начала трезветь.

— Дай телефон Таньки Тарнаковой. Скажи, что уехала строить новую, третью жизнь с новым, третьим мужем.

Мы расхохотались, показав друг другу синие, заплетающиеся языки.

* * *

Я обдумывала план мести Червякову. Все проекты были из области фантастики, либо недостойными моего светлого образа, либо глупыми донельзя. Сталкивать женщин лбами из-за Червякова? Много чести Червякову. Демонстрировать его половую распущенность? Все это знают. Избить? Нечего мараться достойным людям. Отправить голым по улице? Кому это надо, кроме самого Червякова? Доказать его профнепригодность? Скучно. Зашутить? Я уже так зашутила, что у него начал дергаться глаз при виде меня. Я поняла, у меня скудное воображение. Самое бедное на всем белом свете воображение. План мести должен быть изящным, но для изящного плана мести следует охладиться. А времени у меня не было. Надвигалась аттестация интернов. Другими словами, выпуск в самостоятельную, профессиональную жизнь.

— Арсеньева, завтра твое дежурство в облздраве, — непререкаемо заявила моя завотделением. — Скажи спасибо, что дежурство дневное.

— Говорю, — угрюмо ответила я.

Завтра, в субботу, дежурить должна была она, но она все устроила через знакомых в облздраве и пропихнула меня, окрестив боевой и способной. Я лично слышала разговор и лично умерла от злости, не сходя с места. Она подарила мой выходной день самой себе. Это была изящная, замороженная месть. Хотя на самом деле у завши был полевой выезд на дачу. Всего лишь навсего. Я была ни при чем. Это обидней вдвойне.

— Бабушка. Сердце больное. Совсем плохая, — залепетали в телефонную трубку. — Моя соседка. На этой неделе я трижды вызывал «Скорую», они не госпитализируют. Помогите!

— Записываю, — скучно сказала я.

Кошмарная тайна облздрава, точнее, всех здравов заключается в том, чтобы не госпитализировать одиноких бабушек в казенные больницы. Бабушки свое уже отжили. Нечего тратить казенные медикаменты.

Я засмотрелась в окно, за ним пропадал роскошный субботний день. Как я мечтала о воле! Так мечтала, что вздрогнула от телефонного звонка. Звонил ответственный дежурный по «Скорой помощи».

— Безобразие! — рявкнул он. — Моих врачей выматерил врач областной больницы Червяков! Трехэтажным матом. И это не в первый раз. Примите меры. Немедленно! Я требую!

Господи! Червяков достал меня и в облздраве. Это было слишком. Даже для Червякова.

— Записываю, — скучно сказала я. — Примем.

Я откинулась на спинку кресла и чуть не заснула. Кресло было хай-класс. Специально для директора областного департамента здравоохранения. Я сидела за его столом и примеряла его кресло на себя.