— Я что, папуас? Я такое не ношу.

— Мне сказали, эти браслеты сейчас самые модные.

— Кто? Деревенская тетка из бутика?

— Ты же носишь фенечки. Кумихимо…

— Это другое.

— Чем другое?

— Тебе не понять. Это не твой стиль.

— Стиль Миядзаки?

— Именно, — усмехнулась она и полетела по коридору, на ходу сбросив с себя шкурку тигренка.

Я подняла ее и вдохнула запах. Курточка пахла искусственной лимонадной пыльцой, собранной пчелами «Beeline». Зачем я подарила ей эти духи? Черно-желтые, полосатые пчелы съели запах моей дочери. Спрятали его в восковых сотах радиоволн. Зарыли среди DVD и CD с манга, аниме и компьютерными играми. Схоронили среди тряпок от Шермана и Хилфигера. Закопали в шкатулках, корзинках и ящичках с фенечками, колечками, бусами, подвесками для джинсов и карнавальными косплеевскими вещицами. Зачем я покупаю ей все эти вещи? Чтобы укрыть ее от себя?

У нее хорошее настроение. Уже много дней. Это нетрудно понять. Что у моей дочери на уме, то и на лице. Отчего ей так весело? Что с ней творится? Мне грустно оттого, что моя дочь выросла счастливой без меня. Нормальный, здоровый ребенок. У нее много друзей. Значит, она не выросла букой и у нее нет проблем в общении. Могло быть наоборот, но случилось иначе. Ее отец хорошо справился со своей задачей. Организовал успешный сиротский дом на моих костях. Я про себя рассмеялась. К чему плата корридой за то, что я не умерла? Я могла быть со своей дочерью или не быть, все было бы так же. Счастливый, здоровый, уверенный в себе ребенок.

Я еще раз вдохнула лимонадный запах и повесила курточку на плечики. Настроению моей дочери идет детский аромат лимонадных духов. Хорошо, что я их подарила. Я достала свою сумку и положила в нее браслеты, купленные в подарок. Раньше я хоронила подарки в своей комнате и жалела себя, натыкаясь на них взглядом. Жалела до слез. Сейчас отдаю Лене, моей сотруднице. Она работает в моем отделе. У нас дочери ровесницы, но моя зарплата выше. Я отдаю вскрытые коробочки и упаковки уже без слов. Мне кажется, Лену это задевает. Но она берет, я отдаю. Отдам и браслеты. Я вдруг вспомнила браслет с волшебными рыбками в морской воде цвета неба. Я купила набор из-за этого браслета. Именно его мне захотелось донельзя. Это мой хрустальный шар памяти. Точнее, его китчевый суррогат, стоящий сто двадцать долларов. Для трех детских браслетов, наверное, дорого, для суррогата памяти — в самый раз. Я раскрыла сумку и забрала свою память. Сама не знаю зачем.

— Я хочу ридикюль из бисера.

Я вздрогнула и обернулась. За мной стояла дочка.

— Хорошо.

— Лучше дай деньги. Ты не сможешь выбрать.

— Пойдем вместе?

Моя дочь подняла брови. Я сдалась. Как обычно.

— Как твои дела?

— Отлично!

Моя дочь поблагодарила меня нехарактерной откровенностью, и я решилась спросить еще:

— Может, пойдешь со мной к бабушке? Она будет так рада. Она скучает по тебе. Очень.

— Я не люблю бабушек. Любых.

— Даже маму твоего отца? — вдруг вырвалось у меня.

— Даже. — Глаза дочери сузились. — Терпеть не могу предателей!

— Что ты об этом знаешь?

— Она не любила папу! — Моя дочь неожиданно распалилась.

— Кто тебе сказал?

— Нина Федоровна! — выкрикнула дочь. Она смотрела мне прямо в глаза. С ненавистью. Не таясь.

— Нина Федоровна тебе солгала! Мне она говорила другое!

— Не надо мне подарков! Ничего от тебя мне не надо! Ничего!

Она круто развернулась и бросилась в свою комнату.