Развернувшись, Гелька выскочила от Захарыча, напоследок так припечатав дверь, что сверху упал небольшой кусок штукатурки. Пулей пронеслась по офису, вызвав недоуменные взгляды коллег, и влетела в свой кабинет. Отдышалась, прикидывая, что ей надо отсюда забрать. Ну, во-первых, трудовую книжку, благо, что с царящим в конторе хаосом нормального кадрового учета не ведется. Даже запись о приеме на работу ей пришлось самой себе писать. Остается только шлепнуть печать, чтоб потом сделать отметку об увольнении по собственному желанию, и все.

Во-вторых, фотографию со стола. Там они со Светкой, лучшей и единственной подружкой, стоят загорелые на пляже и хохочут прямо в объектив. Достать из ящика запас тампонов на черный, то есть на красный день. Нечего мужикам, которые будут наводить тут свои порядки, отпускать скабрезности при виде ее средств гигиены. Ежедневник, парадные туфли на высоких каблуках, запасные колготки, щетка для одежды…

Сумочка Ангелины быстро распухала по мере того, как хозяйка заталкивала в нее все новые и новые предметы. Когда Гелька, изрядно помучившись, запихала-таки туда же розового лохматого уродца, доселе восседавшего справа от монитора, сумочка обрела очертания напоминающие беременного бегемота.

Ну, вот и все! Посидеть на дорожку, да сматываться подобру-поздорову… Хотя… Просто уйти отсюда после того, как ее буквально с грязью смешали? Вот уж дудки!

Мстительно ухмыльнувшись, Гелька подключила к компьютеру флэшку от фотоаппарата и перекачала на нее клиентскую базу данных. А потом запустила процесс форматирования жесткого диска. Подтвердив запрос на уничтожение информации, она с чувством глубокого удовлетворения посмотрела, как побежали по экрану цифры: 1 %, 2 %… Теперь действительно все! Пускай попляшут без нее! Может быть, хоть тогда поймут, какого ценного специалиста обидели!

Домой ехать не хотелось. Гельке настоятельно требовалось сию же минуту излить душу близкому человеку, и она, выйдя на улицу, набрала номер Германа:

— Алло? Привет, это я!

— Здравствуй! — Голос Германа, как всегда, был ровен. Иногда Гельке казалось, что в его интонациях ровным счетом ничего не изменится даже от известия о начале Третьей мировой войны.

— Слушай, я с работы ушла!

— Что, удалось пораньше смыться? Никак начальство в командировку свалило?

— Да нет же, ты не понял! Я насовсем ушла и больше не вернусь! Даже трудовую книжку забрала, вот!

— А ты не поторопилась? Может, еще не поздно отыграть назад? — В голосе Германа прорезалось беспокойство.

— Гера, ты что?! — изумилась Гелька. — Меня обхамили и разве что в проститутки не записали! А ты говоришь «назад»!

— Скоропалительные решения, как показывает практика, не самый лучший вариант. Ты же сама признавала, что работа у тебя хотя и тяжелая, зато прибыльная. Где ты вторую такую найдешь?

— Вот уж точно — нигде! — нервно хихикнула Гелька. — Чтоб я еще хоть раз в жизни согласилась на повторение этого кошмара — ни за что!

— Геля, учти — я не смогу устроить тебя в свою фирму. Во-первых, тебе придется пройти дополнительное обучение, прежде чем…

— А с чего ты взял, что я прошу тебя о трудоустройстве? — оскорбилась Гелька. — Думаешь, без твоей драгоценной помощи я уже и шагу ступить не могу? Если хочешь знать, новая работа — последнее, что меня сейчас беспокоит. В конце концов, я смертельно устала и хочу отдохнуть! Валяться на диване кверху пятками, смотреть телевизор в компании любимого человека и жрать клубничный торт!

— Геля, извини, но сегодня вечером у нас ничего не выйдет.