|
Если бы у нас все получилось, то наше появление было бы воспринято радостно и наши объяснения, что мы хотели счастья для вас, что бы у вас все было… восприняты были бы правильно, а не как сейчас… Появись мы сейчас и додумайся кто-нибудь до правды… и мы никогда не отмоемся от печати тех кто хотел закабалить человечество. Как впрочем и те кто поддерживает нынче этого Владимира. Тоже не отмоются. А значит, мы не пойдем на контакт. Ни мы, ни они. Пока, так скажем, все не успокоится и не войдет в нужное нам русло. Момент нужно выбрать. Выбрать и не ошибиться. Мы все так же будем наблюдать. Ваши все так же будут пытаться по большим праздникам сбивать наши автоматические корабли… Все будет идти как прежде, но если вы не успокоитесь оно будет идти без вас, Фидан. Мужчина кивнул, показывая, что он понял угрозу. И спросил ехидно: - Таки вы только за этим и приходили? Улыбаясь, гость сказал: - Вам не идут нотки Штейна. Пусть его речь, такая забавная иногда, уйдет навсегда вместе с ним. Фидан вздохнул и кивнул. Гость вроде бы все сказал, но продолжал сидеть, разглядывая лицо хозяина Лаборатории. Наконец он поднялся и, переходя в прихожую, сказал: - Фидан, не знаю как ваши там расчеты, но у ваших друзей Ильи и Сергея остался от силы год два. Вы уже подумали, куда побежите, в какую страну? Выйдя в коридор вслед за гостем, Фидан сказал насмешливо: - Попробую у вас получить политическое убежище. - О как. - Усмехнулся гость, стоящий на пороге. - Мне сразу узнавать примем мы вас или повременить пока? - Повремените. Мы рассчитываем пережить больше чем год-два. - Улыбнулся на прощание гостю Фидан. Откровенно с облегчением он закрыл за гостем дверь и вернулся в расчетный зал. Сидя перед компьютером и распечатывая данные Фидан только негромко ругался на этих идиотов. Пришли пугать ежа голой задницей. Ладно, если быть как они почти бессмертными и бояться смерти. А ему-то что? Смерть неизбежна, как крах капитализма! 8. Владимир больше не спрашивал у своего наставника, что же произошло там в лесу. Ему хватило объяснения, что была стычка со Службой и охотились не за Владимиром, а за самим первым офицером. И потому, когда тот заговорил с Владимиром на тему смерти, он не сильно удивился. - Что будешь делать, если меня убьют? - Спросил наставник, подбрасывая сучья в бочку с костром. - Отомщу. - Просто и логично на свой лад ответил Владимир. - А потом? - Кивнув, спросил офицер. - А у меня есть выбор? Я сам отказался от всех выборов. Я буду продолжать борьбу. - Один? А ты потянешь? - спросил наставник, впрочем, без сомнения в голосе, а просто интересуясь мнением Владимира. - А куда деваться. Наполеон смог, Гитлер смог, Ленин смог, Македонский мог… и я смогу. - Ты от скромности не умрешь. - Улыбнулся выглядящий таким усталым наставник. Раны его уже затянулись, но видно сил на эти ранения он потратил слишком много, что бы снова встать быстро "в строй". - Не, от скромности нет. От пули, бомбы может… А от скромности это глупо. - Пламя, вырываясь из бочки, грело двух мужчин и не позволяла сырости ночного осеннего дождя пробраться под навес к ним. - И тебе хочется знать, как ты умрешь? - удивился офицер. - И да, и нет. У меня смутное подозрение что вами или ими предсказанное будущее можно менять. Я бы изменил свою смерть. - А бессмертия ты не желаешь? - Желаю! - Отозвался со смехом Владимир. - Очень желаю! - А переступить через собственную смерть сможешь? Нужно убить себя практически, чтобы обрести вторую жизнь. Наша автоматика тебя подлатает и остановит программы старения в организме. - А зачем такие сложности? - Удивился Владимир. - Разве так нельзя? Что за глупость замочить себя, чтобы воскреснуть. - Ты не думай о глупостях… Я вопрос задал вполне конкретный. - Улыбаясь, перебил офицер. |
