— Теперь, когда у нас есть церковь и тюрьма, — сказал мистер Васа, — можно сказать, что Биллмэн как следует захомутали. А?

Ингрэм согласился. Он считал, что нужно подождать лишь несколько недель, пока беззаконие и грубость, имевшие место в городе, пойдут на убыль. Ему представилась возможность лично вкусить это беззаконие. Однажды ночью (накануне в городе открылась больница и в ней разместились первые пациенты, жертвы взрыва в шахте) в лачугу Ингрэма вошли люди в масках и пригласили его пойти с ними.

Они привели священника на главную улицу, которая в этот час была особенно пустынна, а затем вывели из города. Под одиноким деревом неподалеку собралась небольшая толпа. Там же стоял мужчина со связанными за спиной руками; на его шею была накинута веревочная петля; другой конец веревки был переброшен через сук над его головой.

Ингрэм понял, что оказался перед отрядом так называемого «комитета бдительности».

— Это вот Чак Лэйн, — сказал священнику хриплый голос. — Он хочет поговорить с тобой, парень, прежде чем будет повешен. Приступай и заканчивай поскорее. Спать хочется!

— Вы намереваетесь повесить этого человека? — спросил Ингрэм. — Без судебного процесса?

— Уф! — сказал предводитель толпы. — Разве тебя это касается? Послушай-ка, парень, если ты собираешь спорить, можешь поворачиваться и топать домой. Чак украл лошадь, он — подлец, и его за это повесят. Хватит с нас «заимствований» лошадей — в последнее время их было слишком много. И Чак будет примером номер один. Если тебе есть что сказать, скажи это Чаку, ладно?

Ингрэм размышлял недолго. В конце концов он был совершенно беспомощен перед этими вооруженными парнями. Протест не принесет пользы; он просто лишит жертву того душевного покоя, которого она желала.

Когда священник подошел к человеку с петлей на шее, остальные, с неожиданной любезностью, отступили назад, образов широкий круг.

— Все в порядке, ребята, — бодро сказал Чак Лэйн, заметив это движение. — Все, что я собираюсь сказать, может быть услышано и вами, джентльмены.

— Чак, — начал священник, — вы признаете себя виновным в преступлении, в котором вас обвиняют?

— Преступлении? — переспросил Чак. — Если позаимствовать лошадь, когда человек очень спешит, является преступлением — тогда, конечно, я виновен! Слушай, парень, разве за тобой ради этого послали? На самом деле я хочу узнать у тебя кое-что.

— Очень хорошо, — сказал Ингрэм, — если вы принадлежите какой-нибудь церкви…

— В церковь меня приводили однажды, когда я был ребенком, — сказал вор. — Больше она меня не интересовала. Но сейчас, когда я оказался здесь, вдруг ни с того ни с сего мне подумалось, что это подходящий момент выяснить, что там, на другой стороне. Что скажешь, Ингрэм?

— Вы хотите сказать, что находитесь в раздумьях? — спросил Ингрэм.

— Ну да, в раздумьях. Это будет конец — вроде как заснешь и никогда не проснешься? Слушай, ты умный парень. Неважно, что вы там болтаете, когда торчите в церкви, — я хочу, чтобы ты выложил мне сейчас всю правду. Я никому не расскажу, можешь быть уверен.

— Разумеется, будущая жизнь существует, — сказал Ингрэм.

— Можешь доказать?

— Да. У животных есть плоть и разум. У человека есть нечто большее. Он рождается, имея плоть, разум и дух. Плоть и разум умирают, но дух — нетленен.