Но всё-таки Белоозеро, худо-бедно, было городом, и тюремный двор ссыльных, находившийся внутри укреплений, не был совсем уж уединённым. На нём жили ещё две тетки юного Михаила Фёдоровича, будущего царя: Ульяна Семёновна, урожденная Погожева, супруга Александра Никитича Романова, и совсем засидевшаяся в девушках Анастасия Никитична. После опалы она вышла замуж за боярина князя Бориса Михайловича Лыкова-Оболенского и скончалась в 1655 г.

Князь Борис Михайлович тоже пострадал от доносов, хотя и не угодил в тюрьму, а был отослан на воеводство в Белгород. Позже, уже женившись на Анастасии Никитичне, он жаловался царю Василию Шуйскому, что «князь Дмитрий Пожарский доводил на меня ему, царю Борису, многие затейные доводы, будто бы я, сходясь с Голицыными да с князем Татевым, про него, царя Бориса, рассуждаю и умышляю всякое зло. А мать князя Дмитрия, княгиня Марья, в то же время доводила царице Марье на мою мать, будто моя мать, съезжаясь с женою князя Василия Фёдоровича Скопина-Шуйского, рассуждает про неё, царицу Марью, и про царевну Аксинью злыми словами. И за тс затейные доводы царь Борис и царица Марья на мою мать и на меня положили опалу и стали держать гнев без сыску».

Как видим, даже высшая знать доносила. Правда, князя Дмитрия Михайловича Пожарского, будущего освободителя Москвы, здесь трудно упрекнуть. Он не мог в 22 года противостоять властолюбию матери, верховой боярыни царевны Ксении Годуновой, которая мечтала стать первой дамой двора, заняв место верховой боярыни царицы Марин Григорьевны Годуновой — вместо княгини Марии Лыковой-Оболенской (в монашестве Евфимии). Пожарская добилась своего, а будущий зять Романова невинно пострадал.

Особая «опальная тюрьма» находилась в центре Белоозера, на площади, в отличие от обычных тюрем «разбойных и татиных» (для грабителей и воров), которых в маленьком городе было две. Место заточения Романовых было окружено главными зданиями города: храмами, приказной избой, дворами богачей. Это был, собственно говоря, двор: дом с теремом, хозяйственными постройками, огородом и садом. Вот только за высокую глухую ограду опальных не выпускали.

Женского ухода за Михаилом было в избытке. Помимо названных жён и девиц с ним нянчилась, несомненно, Ирина Борисовна (дочь Бориса и Анны Черкасских), а также дочери Александра Никитича и Ульяны Романовых. Единственный взрослый мужчина в этой компании, князь Черкасский, в том же 1601 г. скончался, как все и ожидали: Борис Годунов почти всегда тайно убивал опальных. Маленький Михаил остался главой ссыльного семейства.

Мальчик, вопреки страхам и ожиданиям отца, потерявшего от болезней уже несколько сыновей, рос на удивление крепким. Единственными последствиями пребывания в сплошь женском обществе стала для будущего царя некоторая романтичность характера и склонность покоряться пожеланиям дам. Впрочем, преклонение перед своей супругой было свойственно и его отцу, исполнявшему волю жены до самой её кончины.

К тому же городское заточение Михаила продолжалось недолго. В конце 1602 г. Михаилу была возвращена отцовская вотчина — село Клин в Юрьевском уезде. Княжич со всеми женщинами переехал туда. Мальчика, как и положено, воспитывал дядька из верных холопов. Михаил беззаботно скакал на копях, охотился, рос вполне здоровым юношей, крепким умственно и физически. Даже став царём, он в дни уныния, чтобы развеять тоску, будет ездить на охоту, предпочитая ходить с рогатиной (большим копьём) на медведя.