Ясно, что в народе стали говорить: «Василия Никитича удавили, а Ивана Никитича морили голодом». Это была не ошибка молвы, а всего лишь неточность. Читая указы царя Бориса между строк, приставы держали двух больных братьев прикованными к стене цепями в разных углах избы, всячески ускоряя их смерть. Так что и вправду, как говорили, Ивана только «Бог спас, душу его укрепив».

Иван Никитич был раскован по царскому указу от 15 января 1602 г., а указом от 28 мая отправлен на службу в Нижний Новгород вместе с князем Иваном Борисовичем Черкасским (сыном князя Бориса и Марфы Никитичны Романовой), выпущенным из заточения в Малмыже на Вятке. На этот раз Годунов строго предупредил приставов: «едучи дорогою и живучи в Нижнем Новгороде к князю Ивану (Черкасскому) и к Ивану Романову бережение держать большое, чтоб им нужды ни в чём никакой отнюдь не было и жили б они и ходили свободны». Указами от 17 сентября и 14 октября 1602 г. оба были возвращены в Москву. Освобожден был и муж умершей в Сумском остроге Евфимии Никитичны Романовой князь Иван Васильевич Сицкий.

Милосердие царя Бориса было вынужденным: его уже но всем углам величали убийцей, припоминая длинный ряд подозрительных смертей на его пути к трону и во время царствования. Печальная судьба ссыльных Романовых укрепила эти обвинения.

Общее мнение прекрасно передаёт Новый летописец, где глава «О Фёдоре Никитиче с братьями» начинается так: «Царь же Борис, помышляя себе, что извёл царский корень, повелев убить царевича Дмитрия, а потом и государь царь Фёдор Иванович преставился, желая царских последних родственников извести: братьев царя Фёдора Ивановича Фёдора Никитича с братьями, а родство их ближнее —