— Ну, полиция думает, что Абу побежал к вам в контору, чтобы отыскать мошенника.

— Вполне возможно. Это многое объясняет.

— Хорошо. Он послал письмо вашему дяде, а вы ничего не знали. Прибежал, принялся толковать о нефтяной компании и обманщике и только запутал дело. Он плохо говорил по-английски. Может быть, вы подумали, будто он угрожает, обозвали его сумасшедшим, Абу разозлился, полез в драку… Вечно скандалил с высокими мужчинами вроде вас…

— Тогда я схватил мавританский кинжал и зарезал его. Так?

— Да.

— Действительно, мотив. По крайней мере, хоть какой-то мотив. Нелепый, смешной, но звучит…

Краешком глаза Хью покосился на Батлера, который, перебросив пальто через руку, стоял лицом к зеркалу с закрытыми глазами и слушал.

— Сесиль, — тихо сказал Хью, — я в ваших словах не сомневаюсь, но почему полиция столько вам сообщила, даже высказала свое мнение?

— Разве вы еще не поняли?

— К сожалению, нет.

— Все это время, — просто ответила она, — здесь был и ваш дядя.

— Дядя Чарлз?

— Да. Как только обнаружили мертвого беднягу Абу, полиция ему позвонила, спросила, что это за чертовщина. Он еще раньше их в театр приехал.

— Ради бога! Дальше.

— Выслушал до конца полицейских, меня и сразу успокоился. Даже инспектор Макдуф, который одних шотландцев считает порядочными, признал, что он в полном порядке. Как можно уважать этого старого… Не знаю, как можно его уважать! А они его зауважали.

— Не волнуйтесь, Сесиль. Что именно он сказал полицейским?

Женщина напряженно пожала плечами:

— Сказал, наверно, они правы.

— Вот как! — шепнул Батлер, не открывая глаз.

— Сказал, — продолжала Сесиль, по-прежнему глядя на Хью, — что вы… как это?., вспыльчивый, неуравновешенный, легко слетаете с катушек, потеряли голову, схватили нож, когда Абу полез в драку… Сказал, однако, что ничего страшного.

— То есть как?

— Сказал, в худшем случае вас обвинят в непредумышленном убийстве. А если со стороны защиты будет выступать Патрик Батлер, то представят дело как самозащиту.

Барристер по-прежнему стоял перед зеркалом с закрытыми глазами.

— Естественно, — саркастически вставил он, — Грандисон Прентис прекрасно знает, что я способен это сделать. Ну, что скажете, старина? Пойдете сдаваться?

— Нет! — возопил Хью так, что комната дрогнула. Сесиль с безумной радостью во взоре сорвалась с пуфа, халат соскользнул с плеч, она его поспешно поправила и снова села.

— Значит, не хотите являться с повинной? — настойчиво повторил адвокат.

— Нет! Вы же видите, я на свободе, Джим оправдан, а это единственное, что меня угнетало. Отказываюсь от любых уговоров о явке с повинной. Причем это еще не все. Дядя Чарлз, Моника, даже Джим сговорились превратить меня в козла отпущения исключительно для того, чтоб самим избежать неприятностей или скандала. По их мнению, ничего страшного, раз меня не повесят, не бросят в тюрьму… Пусть катятся ко всем чертям! — рявкнул Хью. — Я буду бегать от полиции, пока не докажу свою непричастность к убийству, даже если для этого потребуется чудо.

— О, — с тихим удовлетворением вздохнул Батлер. Хью взял себя в руки.

— Еще только один вопрос… — начал он и умолк в нерешительности.

— Какой?

— Насчет того, о чем мы, по домыслам полицейских, говорили с Абу.