Двое несущихся галопом всадников выставили вперед пики, намереваясь поддеть на них Тревиса. Он наметил куст впереди них и нажал гашетку.

Полыхнуло, куст исчез и мелкое крошево заклубилось, медленно оседая на землю. Лошадь одного из монголов вскинулась на дыбы и отчаянно заржала.

– Менлик! – заорал во всю силу голосовых связок Тревис. – Останови своего воина! Я не хочу его убивать!

Шаман что‑то выкрикнул, но всадник уже поравнялся в местом, где стоял куст, глаза его изумленно уставились на черное обугленное пятно. Он резко осадил коня, который захрипел, вскинув голову, остановился на полном скаку и поднялся на дыбы. Тревис понимал, что никакое ружье, винтовка или пистолет не смогли бы остановить несущегося вскачь монгола, но вот это маленькое пятно сажи, оставшееся от куста, подействовало лучше, чем свист пуль возле уха и раскаты выстрелов.

Один за другим всадники остановились, стараясь держаться подальше от Тревиса с его сильным и таинственным оружием. В их глазах он читал ненависть и настороженность, совсем как у мудрого волка – их тотема который слишком хорошо оценивает ситуацию и не станет нападать сломя голову, жертвуя собственной шкурой.

Тревис сделал несколько шагов вперед.

– Менлик, нам надо поговорить.

По всадникам пробежал недовольный шепоток. Но шаман успокоил всех одним жестом, пришпорил коня и подъехал к Тревису, остановившись всего в нескольких шагах. Воин степей и воин пустынь друг против друга.

– Вы выкрали женщину из наших юрт, – бросил Менлик, однако он не спускал взгляда с оружия Тревиса. – Ты или очень храбр, или слишком глуп, появившись здесь вновь. Кто вдевает ногу в стремя, должен сесть в седло.

Кто вынимает меч из ножен, должен быть готов воспользоваться им.

– Я что‑то не вижу здесь всей орды, – отозвался Тревис. – И с этой горсткой Менлик собирается выступить против апачей? Но ведь есть еще другие враги монголам, куда более сильные.

– Похитители женщин – не воины, а трусливые шакалы, против них незачем выступать всей ордой.

Однако Тревису уже надоело все это препирательство. Времени оставалось слишком мало.

– Слушай же внимательно, шаман. Нет у меня вашей скво, она уже пересекает горы, направляясь на юг, – мотнул он подбородком в сторону перевала, – и ведет красных в западню.

Поверит ли ему Менлик? Тревис решил не упоминать о том, что об их планах Кайдесса ничего не знала.

– А ты? – задал шаман вопрос, который так надеялся услышать апач.

– Мы, – подчеркнул Тревис, – отправимся сейчас против тех, кто прячется в Небесной Лодке, – и он указал в сторону северных равнин.

Менлик поднял голову и презрительно окинул взглядом апачей.

– И ты вождь армии, которая может противостоять машинам?

– В армии нет необходимости, когда у нас есть это, – Тревис второй раз продемонстрировал мощь своего оружия, превратив в песок выступ скалы.

Выражение лица Менлика не изменилось, только глаза изумленно расширились.

Шаман махнул рукой, и монголы спешились. Тревиса это обрадовало.

Менлик согласен вести переговоры. Апач тоже махнул рукой, и Осторожный Олень вместе с Джил‑Ли, держа оружие на виду, появились из‑за выступа.

Татары не могли знать, что эти трое – единственные из племени. На их месте он бы тоже поверил, будто за скалами прячутся остальные.

– Ты хочешь говорить? Тогда говори, – приказал Менлик.

Тревис кратко описал прошлые, события и заключил:

– Кайдесса ведет красных к западне, которую мы устроили им на нашей стороне гор.