Вот и основной сектор… Открывающееся зрелище выглядит ужасающим. Среди накиданного в кучу хлама горят самые настоящие факелы, вызывающие засветку тепловизора, приходится его отключить. И где они только горючим разжились? Но не это самое страшное. Особенный колорит открывающемуся пространству придают люди, во множестве посаженные на колы в разных позах мученических страданий. Некоторые из них ещё живы, но помочь им уже не удастся. Почти все они белые и мужчины и женщины, но есть и несколько чёрных. Я замечаю движение слишком поздно, но успеваю броситься под ближайший стол. Сверху вспыхивает разрыв плазменного шара, брызги расплавленного металла отражает защита скафандра. Вокруг всё дымится, что-то пытается гореть. Вскакиваю на ноги и бросаюсь в сторону стрелявшего. Его, впрочем, уже поджарил Олег, но там могут быть ещё. С близкого расстояния стрелять большими шарами не будут, ну а обычными ещё умудриться попасть нужно. Быстро перескакиваю через груды наваленного оборудования, вижу двоих противников, они замечают меня одновременно и успевают выстелить, прежде того как я жарю их. Больше никого нет. Дальше снова начинаются коридоры, куда задом отходят ещё четверо с винтовками в руках, пытаясь выцелить из них меня и Олега. Держите, сволочи! — выпускаю по ним 'гранату' и одновременно уворачиваюсь от такого же заряда, летящего в меня. Сзади возникает яркая вспышка, освещающая на секунду всё окружающее пространство. Тела, корчащиеся на колах, отбрасывают уродливые тени, в глазах застывает картинка, как фотография с магниевой вспышкой. Мой заряд тоже не достигает цели, негры успевают вскочить в коридор и закрыть за собой заслонку. Научились, однако, впрочем, там простой командный сенсор, ничего сложного. Вторая яркая вспышка делает мне ещё одно 'фото' для галереи ужасов. Быстрый осмотр показывает, что эту заслонку больше открыть нельзя, система обесточена. Кто-то с той стороны прожег систему управления. Впрочем, это даже хорошо, сюда с той стороны никто не зайдёт, если нет других проходов. Теперь нужно прочесать сектор более внимательно.

Везде, куда бы мы ни заходили, были следы быстрой эвакуации множества людей. Брошенные вещи, брошенное разряженное оружие и везде свежие трупы. Белые мужчины и женщины, убиты копьями или заточками, по полу там и тут растекаются лужи крови. За что негры убивали своих рабов и обслуживающий персонал, мне непонятно. Может быть, они просто не успевали его эвакуировать или им нечем было его кормить? Кроме тех, кто ещё страдал на колах, в этой части сектора живых не нашлось. Так же не нашлось проходов в другие части сектора. Осмотрев вентиляционную систему, мне стало ясно, что и через неё дальше пути нет, она замкнута на местную станцию переработки воздуха, занимающую треть сектора. Поискав проходы на другие уровни и не найдя ничего похожего, мы отправились в обратную дорогу к нашим ребятам, всё что мы могли, мы сделали.

Несмотря на усилители мускулатуры, я чувствовал огромную усталость, куда больше моральную, чем физическую. Столько смертей в течение одного дня, причиной большинства которых стал я сам — это уже выше моих сил. А тут ещё посмотрел на 'негритянское народное творчество'. Теперь нестерпимо хочется спать, но надо ещё передать информацию тем, кто пойдёт расчищать этот сектор, когда включится свет. Вскоре мы опознались с ребятами, оставшимися у баррикад. Вкратце рассказав о том, что мы видели, решили устроиться на ночлег прямо тут, вместе с народом. Ребята сильно погрустнели, после нашего рассказа о том, что было на нижнем уровне и о том, как теперь действуют негры. Они понимают, что теперь нас ждёт совсем другая война, к которой нужно начинать готовиться уже завтра. Найдя удобное место, я отключил боевой режим скафандра, монитор в голове погас, тускло светились только несколько внешних пиктограмм управления на внутренней панели.