Поля не радовали разнообразием видов — луговая трава, группки деревьев, а иногда и маленькие лесочки или лесополосы. Однако окружающий мир и не расстраивал их жуткими натюрмортами, вроде бегущих по полю мертвецов или чего-то в этом роде. До самого вечера не расстраивал.

Солнце уже клонилось к закату, когда лесочек справа, кончился и остался позади, вместе с убегавшим назад, дорожным полотном. Дальше опять тянулись поля укрытые зелёным одеялом высокой луговой травы. Там он и лежал. Огромный, чёрный от копоти.

Алиса снизила скорость и, склонившись к рулю, повернула голову. Оба они проводили неприятное зрелище долгим взглядом.

А потом Алиса откинулась на спинку сидения и прибавила газу.

За их спинами оставался сгоревший дотла, пассажирский самолёт. Его фюзеляж, каким-то образом, почти весь уцелел, пережил столкновение с землёй, лишь слегка деформировавшись, но вряд ли кому-то удалось пережить эту аварию. Если их не убил удар о землю…, следы копоти говорили о сильном пожаре, охватившем весь самолёт. Вряд ли этот пожар случился спустя много дней или часов после падения. Место аварии уже поросло травой, не видно ям или борозды в земле, вполне возможно, что самолёт упал очень давно. Скорее всего, трагедия случилась в тот день, когда электричество отключилось по всей планете.

Павел смотрел на дорогу и старался отогнать прочь назойливые образа, без его на то желания, создаваемые разумом. Он представлял себе пассажирскую кабину, в момент, когда самолёт ушёл в штопор и устремился к земле, к своей последней посадке. Каково было людям в чреве этого металлического детища науки и техники? Наверное, они даже не поняли что происходит.

А когда всё случилось и, если кто-то остался в живых, наверное, эти несчастные, сожалели о том, что выжили. А может быть, они вовсе не думали, объятые ужасом кричали, в тщётных попытках выбраться из разбитого самолёта. Оглушённые, может быть, с тяжёлыми травмами, они в ужасе бились о стены и заклиненные двери, а ревущее пламя пожирало их одного за другим…

Он собрался с силами и вышвырнул прочь из своего разума и кошмарные образа нарисованные воображением и все мысли об этом самолёте. И всё же, напоследок, разум уколол сознание в последний раз — он подумал о том, что таких самолётов, в тот страшный день, когда электричество пропало, таких, по всей планете, были сотни, если не тысячи. И каждый такой самолёт, это ужасная трагедия, с сотнями жертв, смерть большинства из коих, стала относительно лёгкой. Если можно таковой называть смерть, наступившую в течение одного или нескольких мгновений.

Перед глазами возникла карта, и пунктирная линия полыхнула ярким зелёным светом.

— Алиса, пора поворачивать. Где-то должен быть поворот. Ещё несколько километров, потом…

Поворот он проводил недоумённым взглядом, а машина неслась всё дальше по дорожной ленте.

Он повернулся к Алисе, вопросительно приподняв бровь.

— Что? — Поморщившись, ответила девушка. — Ну не могу я её бросить. — Она коротким кивком показала себе за спину. Там удобно устроившись на заднем сидении, лежала снайперская винтовка, способная одним выстрелом разносить в маленькие куски совсем не маленьких роботов.

— Здесь рядом есть деревенька крошечная. — Обрулив очередную машину, перегородившую правую полосу дороги, сказала Алиса. — Заброшена давно. Сам знаешь…, а, ты же не помнишь ничего. Извини. В общем, деревни забросили давно, многие снесли, до других никому дела нет, они и стоят уже десятки лет, потихоньку разрушаются. Вот там одна из таких. Её на картах нет, название её никто не знает. Я ещё не родилась, её забросили. Но строили там добротно, так что несколько зданий ещё должны стоять.