— Они никогда не спрашивают меня о том, что происходит на поверхности, — заметила Лиз однажды вечером, оставшись наедине с Куртом. — Они даже не хотят знать, спасут ли их.

— Они в это уже не верят, — ответил тот. — В первый год они еще собирались вместе и кричали, надеясь привлечь к себе внимание предполагаемых спасателей. Но надежда постепенно покидала их.

— Но вы… — настаивала Лиз, — разве у вас нет желания выбраться на свежий воздух?

Курт Майерхофф неопределенно махнул рукой.

— Не знаю. Думаю, за три года все позабыли обо мне. Жена, вероятно, живет другой жизнью. На меня смотрели бы с испугом, как на призрак, посмевший сесть за семейный стол в новогоднюю ночь. Я бы всех стеснял. А тут мы все свои, все калеки, делимся одними и теми же воспоминаниями. Мы можем молоть вздор, никому не докучая. Этот мирок создан по нашей мерке. Наверху я окажусь в невыгодном положении, какое-то время со мной будут носиться, покажут по телевидению, затем, очень быстро, сочтут меня слишком скучным.

Лиз кивнула, понимая сдержанность Курта. Да и сама она уже привыкла к этому странному подземному мирку. Никто не ждал Лиз наверху, и если ей удастся найти Наша, она будет вполне счастлива.

— Я заметил, что ты часто трогаешь эту гитару, но никогда не играешь. Сначала я думал, что она принадлежит тебе, а сейчас полагаю, ты нашла ее в развалинах. Верно?

— Да, — согласилась Лиз. — И что же?

— Это противоречит нашему закону. Найденный предмет не твоя собственность, а коллективная.

— Вы хотите, чтобы я отдала ее нашим соседям? Кто-нибудь здесь умеет играть на гитаре?

Курт раздраженно покачал головой.

— Ты ничего не понимаешь. Не нам решать, кому принадлежат найденные предметы. Некто, кто занимается этим. Это его работа. — Лиз широко раскрыла глаза, изобразив удивление. — Послушай, — продолжил Курт, — ты добрая и не отлыниваешь от работы, поэтому я не хотел бы, чтобы тебя наказали. Попробую объяснить. Когда кто-то находит предмет, принесенный течением, он не должен брать его себе. Это запрещено. Его следует положить на первую ступеньку эскалатора, выходящего из глубины пещеры. Таково правило. И его надо соблюдать.

— А что потом? — заинтересовалась девушка.

— Служба найденных вещей находится наверху эскалатора. Некто постоянно живет там. Это девушка, которая ни с кем не общается. Ее называют «надзирательницей». Она забирает находки и размещает их на своем складе. Говорят, там у нее настоящий музей. Ценные вещи, которые нам очень пригодились бы.

— Надзирательница… — повторила, насторожившись, Лиз.

— Да, — подтвердил Курт. — Она не шутит, эта девушка! Живет себе наверху эскалатора, будто принцесса в башне, и наблюдает за нами в бинокль, найденный в рюкзаке одного утонувшего туриста. Она смотрит, что мы делаем, как ведем себя. Говорят, она умеет читать по губам. А к этому стоит прислушаться.

— Я не очень понимаю ее обязанности… Она шпионит за вами, а вы, похоже, почитаете и боитесь ее.

— Ну конечно! Сама подумай! Законы должны быть, иначе наступит анархия. Надзирательница на то и существует, чтобы держать нас в ежовых рукавицах. И я не сетую на это.

— Что она делает с находками?

— Присуждает их тем, кто этого заслуживает. Наблюдая за нами, она все о нас знает. Наши достоинства, недостатки, потребности… Если она выделяет кого-то, то ночью спускается и кладет у порога хижины один из хранящихся у нее предметов. Это — вознаграждение, ясно? Тогда человек получает право пользоваться этой вещью до тех пор, пока она не заберет ее.