— Помилуй бог, я не собираюсь никого воспитывать. Однако Сонси целыми днями в больнице, у неё постоянно ночные дежурства, так что она занята не меньше Криса.

— Ну, не знаю. Физический труд, конечно, утомляет, но разве можно сравнить его с умственным? Кристофер сам всегда об этом говорит. Он все силы отдаёт школе, а ты хочешь заставить его надрываться и дома. Впрочем, он и без того всё делает сам, однажды проговорился, бедняга. А вообще-то Крис никогда не жалуется, всё время выгораживает эту Сью. — Бетси вздохнула.

— Я понимаю, мама, ты считаешь, что Сонси ему не пара, но ведь… она так обожает Криса. Она…

— Что ты, родная, я не осуждаю, да боже упаси! Чтобы я стала вмешиваться! Я даже по-своему привязана к ней. Но что поделаешь, если у неё совсем другое воспитание? Но, по-моему, она и не стремится быть достойной Кристофера и как будто даже не понимает, что не о таком будущем он мечтал. Брак, Анна, — это всегда партнёрство: что-то отдаёшь, что-то получаешь. Однако, к сожалению…

— Да, да, мама, я знаю…

Анна не выносила подобных разговоров. Матери только слово скажи, и она уже не угомонится. Да и стоит ли ломать копья из-за невестки? К тому же Крис, скорее всего, и впрямь разочаровался в своей жене. Что бы там мать ни говорила, он уже наверняка излил ей душу.

Ярким вязаным пледом они накрыли постель, подвинули шкаф, оставив место для прохода. С другой стороны матраса, у стены, стоял низкий комод; на нём тоже вязаная скатёрка и ваза с полевыми цветами, как символическое «Добро пожаловать!». Точно такое же приветствие в виде букета Анна нашла и в своей комнате. Да, мама поистине неутомима.

— Ну как? Уютно, правда? — Бетси с удовлетворением окинула взглядом изменившийся интерьер.

Анна вдруг почувствовала прилив нежности к матери. Старается изо всех сил, всё ради детей, а они принимают это как должное. И за каждого из них у неё душа болит: за отца, который сильно сдал, так что все дела пришли в расстройство; и за неё, Анну, после этой истории с Дамьеном; и за балбеса Родни; а теперь вот ещё за Криса с этой его курицей Сонси — даже прозвище у неё какое-то дурацкое. И всё же Бетси, как всегда, подтянута и элегантна, правда, теперь, в порыве нежности, Анна заметила тонкие морщинки у рта, в уголках глаз и впервые поняла, что мать устаёт и начинает стареть. Ещё бы, ведь она одна служит опорой шаткому семейному зданию.

— Бедная моя старушка! — Анна обняла её за плечи. — Дети у тебя не слишком удачливые, верно? Ну ладно, пойдём, напою тебя чаем, а потом приготовлю комнату для Кэт и Джереми.

Бетси благодарно взглянула на дочь.

— Чашечка чаю — восхитительно!

Они обогнули угол веранды и остановились у коридора, ведущего в гостиную.

— И кому взбрело в голову застеклить веранду? — сказала Анна. — С открытой верандой дом смотрится куда лучше.

— Да, пожалуй. Зачем тёте Алисе одной столько жилого помещения? Но во время сбора яблок веранда нас очень выручает. Иначе где бы мы все разместились? Итак, Крис и Сью будут там, Родни — с противоположной стороны веранды, а вот здесь, перед входом, поместим Ника и Джилл.

Анна бросила взгляд на раскладушки, стоящие изголовьями друг к другу вдоль стены. Для Джилл и Ника «медовый месяц» не предусмотрен, хотя живут они вместе столько же, сколько Кэт с Джереми — лет двенадцать-тринадцать. Но раз брак не официальный, значит, по понятиям Бетси, они не супруги и им полагается спать порознь. Домом владела Алиса Олкотт, но ежегодный сбор урожая организовывала и проводила Бетси Тендер, согласно своему сценарию.

В полутёмный коридор выходили двери всех комнат. Бетси с Уилфом обычно располагались в большой спальне слева. Прежде это была комната родителей Алисы. Бетси признавалась, что, когда она была девочкой, эта комната пугала её своей непомерной величиной.