|
Распахнулась пассажирская дверца, и на свежий воздух выбрался невысокий пожилой крепыш (хотя и с изрядным брюшком) вида насквозь кавказского. С эдакой напускной ленцой огляделся и двинулся к беседке. Серьезный и целеустремленный. В черных брючках и черных штиблетах, зато в белой рубашке и при белых носках.
– Вижу, – сказал Ольшанский Ключнику. – Ты его знаешь? – Первый раз вижу. – А вы? – это уже к Сварогу. – Еще не хватало. Ключнику: – Ну, будь начеку. – Как всегда, Сергей Александрович… Сварогу: – Вы со мной? – До какой-то степени, – сказал Сварог. Чернявый приблизился к их столику, охрану и Ключника игнорируя напрочь, без улыбки и приветствия осведомился с характерным акцентом: – Разрешите? Причем обращался он исключительно к олигарху. – А чего ж нет, – вежливо сказал Ольшанский, прищуриваясь. – Садитесь… Коньячку? – Э, это разве коньяк? – чуть поморщился кавказец и сел на свободное место. – Это позор, а не коньяк. Меня Тенгиз зовут. – Безмерно рад. Сергей Александрович. Чем обязан? – Чем обязан… – чуть усмехнулся Тенгиз. Потом неторопливо обвел взглядом территорию кафе и всех присутствующих, не забыв Ключника, Лану, Сварога и трех охранников. Причем, когда он глянул на Сварога, у того тихо бренькнул сигнализатор опасности. – Я просто спросить хочу. Вот что я тебе скажу, Сергей Александрович… Допустим, у тебя стадо овец. И кто-то просит тебя продать ему овцу за мешок золота, на которое можно купить и весь твой кишлак, и все окрестные. Ты согласишься, продашь? – Продам, – чуть помолчав, ответил Ольшанский. – Только сначала спрошу: а зачем ему моя овца. – Чем обязан? Вот тем ты мне и обязан, – бесхитростно пожал плечами Тенгиз. – Скажи, зачем тебе мое кафе за мешок денег? – Это твое кафе? – Это – мое. Я – хозяин. И еще восемь вдоль дороги… И вот приезжают ко мне Руслан с братом, говорят: кто-то только что за сто тысяч купил мое кафе. Мое, Сергей Александрович, а не Руслана. За сто тысяч купил. Вот что я и хочу спросить: это нормальная цена за одного барана? «Сто?» – на мгновенье удивился Сварог, прекрасно помня, что Ольшанский оценил забегаловку в двести тысяч. Но потом вспомнил людскую натуру и удивляться перестал. – Это та цена, которую предложил я и на которую Руслан с Ахметом согласились, – жестко сказал олигарх, внимания на сумме не акцентируя. – Брат, я же не упрекаю! – всплеснул руками Тенгиз. Краем глаза Сварог заметил, как Ключник едва заметно дернулся при слове «брат». Ольшанский же был – сама невозмутимость. – Я не спрашиваю, почему так много денег! Я не спрашиваю, откуда у тебя столько денег! Я просто спрашиваю: зачем? «Переигрывает, – отметил Сварог, подцепляя на вилку немного красной икры и даже не включая детектор лжи. – Интересно, а Ольшанский это чувствует? Ну, разумеется…» – Потому что я Ольшанский, – весомо ответил олигарх. |
