Доведя Гиту до конца лестницы, Владимир поклонился принцессе, приветствовал обоих бояр кивком головы и стал подниматься. В сопровождении двух придворных дам, которые несли сложенный платок и небольшую бархатную подушечку, Гита направилась к выходу. Она улыбнулась Артемию, потом обратилась к Андрею:

– Я хочу погулять в саду. Не согласится ли будущий хранитель библиотеки составить компанию своей бывшей ученице?

Но Андрей пробормотал несколько слов извинений, сославшись на работу, которая ждала его. Бледный, как мертвец, опустив голову, сжав зубы, он низко поклонился принцессе, повернулся и тоже пошел наверх. Пожав плечами, Гита дружески помахала рукой Филиппосу и вышла на крыльцо. Мальчик заговорщически посмотрел на Артемия:

– Можно подумать, что Андрей больше не ищет общества принцессы.

– Да, это странно, – согласился дружинник. – Возможно, наш Пигмалион смирился с потерей своей Галатеи.

– Так вот почему ты попросил меня рассказать тебе этот древний греческий миф! – воскликнул Филиппос. – Понимаю… Мне жалко Андрея. Я не люблю любовных историй, которые плохо заканчиваются.

Дружинник подозрительно взглянул на Филиппоса. Последняя фраза наверняка служила прелюдией к речи в защиту Стриго и Альдины! Напустив на себя суровый вид, Артемий решительным шагом направился к лестнице, но мальчик, схватив его за рукав, прошептал таинственно:

– Не поднимайся. В оружейной комнате тебя ждет дама. Она хочет с тобой поговорить.

– Подумать только! Может, это призрак Феофано? – проворчал Артемий. – Или, вернее, твоя английская подружка?

– Нет, это не Альдина. Я не хочу раньше времени раскрывать тебе ее имя, но ты должен встретиться с ней!

Упоминание об оружейной напомнило дознавателю о тысяцком и последней беседе с боярином за несколько часов до его смерти. Тысяцкий наверняка посещал эту комнату, обычно пустующую, чтобы встретиться с человеком, который затем стал его убийцей. Возможно, женщина, хотевшая видеть Артемия, обладала сведениями, касающимися преступления. Заинтригованный старший дружинник направился к массивной двери из почерневшего дерева.

Отодвинув тяжелую занавесь у входа, Артемий стал вглядываться в зал, погруженный в полумрак.

В военное время именно здесь князь держал совет со старшими дружинниками. Тогда слуги приносили сюда скамьи и зажигали свечи в больших подсвечниках. Зал наполнялся лязгом оружия и громкими голосами ратников. Сейчас же большое кресло, обитое парчой, было единственным в зале. По правую сторону от трона на подставке из кованого железа стояло знамя князя – огромное голубое полотно с изображением архангела Михаила в красном плаще. Штандарты отрядов княжеского войска, украшенные крестами и ликами святых, стояли вдоль стены. Над ними висел роскошный византийский ковер с изображением морского сражения: над тяжелыми греческими кораблями возвышался образ Богоматери, обращая в бегство горящие варварские суда, ставшие жертвами грозного греческого огня.

Не заметив никого, Артемий заколебался, но все решил подождать несколько минут.

Между коврами на красных драпировках, прибитых к стенам, висели мечи, кинжалы, луки, копья и дротики различного происхождения. Почти половину коллекции составляло оружие викингов, поскольку князь, хотя и грек по матери, особо гордился своими варяжскими предками с отцовской стороны.

Артемий с ностальгией подумал о своем отце, храбром воине Норване, и об эпических сказаниях скальдов, которые слышал в детстве.