– Могу ли я задать вопрос, который не дает мне покоя, боярин? – спросил Митько, нахмурившись.

Артемий кивнул головой, и отрок смущенно продолжил:

– Я знаю, что ты не любишь подобных слухов, но мы не должны отбрасывать то, о чем говорят в посаде…

Митько замолчал, умоляюще взглянув на Василия. Тот поколебался, потом со сконфуженным видом согласился:

– Честное слово, слухи иногда позволяют установить…

– Да о чем вы говорите? – раздраженно спросил Артемий.

– О проклятии императрицы Феофано, – хором ответили отроки.

И они пересказали дружиннику зловещую балладу, сочиненную Климом, бродячим скоморохом, не забыв упомянуть всех тех, кто говорил им о призраке Феофано. Заканчивая, они вспомнили о Велесе, грозном боге славян, властелине теней, которого Клим видел в обществе Настасьи в день смерти боярышни.

– Постыдились бы слушать подобный вздор, – проворчал Артемий. – Я и так с трудом успокоил Гиту, которая – хотя и принцесса – такая же суеверная, как все девицы!

– Я тебе говорил! – бросил Василий Митьку. – Боярине, теперь, когда ты нам изложил свою теорию, можешь ли сказать, кто этот таинственный владелец кинжала? Кого ты подозреваешь в трех ужасных убийствах и краже княжеских драгоценностей?

В этот момент Митько воскликнул, с силой хлопая себя по лбу:

– Да ведь это очевидно! Мы думали обо всех мыслимых и воображаемых странах, чтобы установить происхождение кинжала. А надо было просто перебрать всех подозреваемых. Этот кинжал из Венеции, как и его владелец! Я верно догадался, не так ли?

Дознаватель немного помолчал.

– Твои рассуждения не так уж глупы, – наконец согласился он. – Но надо проверить…

Артемий не успел закончить фразу, поскольку дверь отворилась и стражник объявил:

– Она здесь, боярин. Я наконец нашел английскую служанку. Она была во дворе, у отдушины узилища. Думаю, она разговаривала с узником Стриго…

– Пусть войдет, – прервал старший дружинник.

Альдина робко вошла в комнату, и дознаватель обратился к отрокам:

– Вот что позволит нам прояснить последние элементы этого запутанного дела.

Девушка подошла к дружинникам. По знаку Артемия Митько поставил еще один стул перед столом писца.

– Итак, ты продолжаешь замышлять заговор вместе с узником Стриго, – сказал дознаватель, когда Альдина усаживалась напротив.

– Я не сделала ничего плохого! – ответила англичанка, вызывающе вздернув подбородок. – Я могу повторить тебе слово в слово все, о чем мы говорили. Но я сомневаюсь, что ты сможешь понять эти речи, боярин, ты не способен любить!

– Ты права, это оставляет меня равнодушным, – безмятежным тоном согласился старший дружинник. – Я больше интересуюсь оружием. Как и ты… Иначе что ты делала вчера во второй половине дня в оружейной комнате? Отвечай!

– Не стоит кричать, боярин. Я скажу тебе, – высокомерно ответила девушка. – Хотя и не понимаю, каким образом это касается тебя! Время от времени я прихожу в оружейную комнату Владимира. И не я одна. Принцесса Гита тоже заходит туда по той же причине. Мы любуемся мечом короля Гарольда. Это единственный предмет, который напоминает нам о былой славе, о нашей стране, оскверненной норманнами, и нашей чести. Это все, что у нас осталось.

Произнеся эту тираду, служанка замолчала. Ее глаза блестели от гордости, что придавало патетический вид очаровательному личику, усыпанному веснушками.