Здесь негде было укрыться. Они провели ночь на дне глубокого ущелья, где кучка жалких домишек сгрудилась вокруг общего база для свиней и овец. Они едва втиснулись на чердак одной лачуги и легли спать голодными, поскольку местным жителям нечем было поделиться. Деймиен оставил хозяевам монетку.

Вся деревня, если можно ее так назвать, состояла всего из десятка домов.

Путешественники настойчиво карабкались в горы. Воздух становился все холоднее. Несмотря на уверения Петри, снег продолжался. Сначала, касаясь земли, он таял и оставлял грязные лужицы. Затем снежинки стали падать быстрее, присыпая белой мукой листья и мелкую поросль. Постепенно и незаметно картина менялась, снег уже ложился на землю, сначала белыми островками среди темного покрова из веток и палой листвы, но вскоре Пенелопа заметила, что следы Деймиена четко отпечатываются на плотном белом ковре.

Через час снег уже набивался ему в сапоги. Пенелопа, дрожа, плотнее завернулась в шаль. На ней было льняное платье – наряд для теплого летнего дня. Чтобы разогнать кровь, она старалась шевелить пальцами на ногах.

Рядом с ней шел Эган, сначала он тер руки, потом сунул их себе под мышки.

– Этот чертов холод лезет мне под килт.

Пенелопа хотела ответить, но у нее так дрожали губы, что она не могла произнести ни слова. Эган снял с себя плед и обернул им ее плечи.

– Уже недалеко, – сказал Деймиен. – До перевала всего несколько часов, не больше.

Но уже через час поднялась метель, солнце скрылось за вершинами гор. Ветер крепчал, вокруг стояла непроглядная белая мгла, начался буран.

– Придется остановиться, – закричал Петри.

Пенелопа почти не видела Деймиена, который вел под уздцы ее лошадь. Эган приткнулся слева, а Сашина лошадь казалась размытым черным пятном справа.

– Еще немного, – не оборачиваясь, ответил Деймиен.

С тех пор как они покинули реку, Деймиен говорил только по-нвенгарски, как будто не помнил английских слов. Даже наедине с Пенелопой он использовал лишь родной язык, полагая, что она понимает.

– Тебе надо было жениться на Анастасии, – в сердцах воскликнула она прошлой ночью, стараясь подобрать нвенгарские слова, чтобы ее речь звучала приемлемо. – Она знает все про Нвенгарию и может окрутить любого дипломата.

– Но она – не принцесса из пророчества, – возразил Деймиен, поцеловал Пенелопу и заснул.

Завтра – Иванов день. К утру им надо быть в Нарато, явиться во дворец и показать народу Деймиена, что пророчество сбылось. Если они сейчас остановятся, то опоздают.

– Сир, – снова проговорил Петри.

Деймиен резко обернулся.

– Мы будем идти, – перекрикивая ветер, заявил он. – Когда спустимся, станет легче.

Петри отступил.

Ветер не унимался. Тропа шла вверх, вверх, вверх… Деймиен сказал, что скоро они выйдут на плато и двинутся вдоль хребта, а потом тропа серпантином пойдет вниз по противоположному склону к Овото, первой деревне с нвенгарской стороны границы.

Но тропа упрямо вела вверх. Ветер усилился, наступила тьма. Пенелопа дрожала все время, несмотря на тепло лошади и плед Эгана. Она представить не могла, как Эган идет в одной лишь рубашке, килте и сапогах, но была не в силах заставить себя снять плед и вернуть хозяину.

Она не чувствовала пальцев. Подняв руку, чтобы убрать волосы с лица, она увидела на перчатке кровь от исцарапанных снегом век. Эган заметил это и крикнул:

– Черт возьми, Деймиен! Надо искать ночлег.

– Осталось чуть-чуть, – возразил принц. Он хотел добавить еще что-то ободряющее, но тут Саша без чувств упал с лошади.

Глава 22

Эган и Деймиен нашли неподалеку лачугу дровосека, пустую и холодную.