— Не весь Сид написан Корнелем! — с негодованием воскликнул Франсуа. — Извините, сударь, Корнель написал еще много таких же книг во славу прекрасной Франции!

— Я хочу сказать, что если этот джентльмен действительно написал все, что заключается в этой книге, и все это так же красиво, как вы желаете убедить меня, необразованного моряка, то зачем же тогда не все листы отпечатаны?

— Отпечатаны! — повторил с изумлением француз, невольным движением раскрывая книгу. — Ах, это, без сомнения, одно из писем мадемуазель Алиды!

— Будьте вперед осторожнее, — сказал моряк, — а теперь счастливого путешествия, господин Вымпел! Надеюсь еще встретиться с вами до своего отъезда.

— Прощайте, сударь! — отвечал с церемонным поклоном француз. — Если мы должны встретиться только на море, то, значит, мы не встретимся никогда. А все-таки, сударь, далеко вашему Шекспиру до Корнеля, — прибавил он, но незнакомец уже исчез за деревьями.

Вполне довольный тем, что он отстоял честь Франции, старик побрел к дубу, бережно держа томик сочинений знаменитого писателя.

Главной связью между бухтами Раритона и Йорка является пролив, называемый Нароузом. При входе в, него берег острова Штатов повышается, образуя нависший над водою мыс. С вершины мыса открывается обширный вид на остров и город и даже на открытый океан. Мыс этот был пустынным. Вершину его украшал одинокий дуб. Сюда и привел своих гостей альдерман. Они сидели вокруг дерева на грубом подобии скамейки и любовались открывавшимся на окружающую местность видом. Скоро явился Франсуа и взволнованно передал свой разговор с незнакомцем.

— Чистая совесть, добрые друзья, и приходо-расходная книга могут и в январе разогреть человека даже в нашем климате, — сказал альдерман, явно желая перевести разговор на другую тему, — но трудно в этом городе остаться бодрым, имея дело с черными мошенниками, пыльными улицами и испорченными мехами. Видите, патрон, белое пятно на том берегу бухты? Это и есть Луст-ин-Руст, где, вдыхая воздух, вдыхаешь и здоровье.

— По-моему, нам и здесь хорошо. По крайней мере, мы отсюда можем любоваться видом на город, — отвечала Алида.

— Кроме того, мы здесь одни, — подхватил альдерман, потирая с довольным видом руки, — и, могу сказать, в доброй компании, в которой и я не нуль. Скромность есть украшение честного человека, патрон, но когда приобретешь значение в свете, то позволительно говорить правду как относительно себя, так и относительно соседей.

— Что касается последних, то альдерман ван-Беврут будет говорить только хорошее, — произнес чей-то голос, и капитан Лудлов так внезапно появился перед изумленными собеседниками, что почтенный коммерсант умолк, на докончив начатой фразы. — Мое желание предложить свой корабль к услугам здесь присутствующих будет, надеюсь, служить достаточным извинением того беспокойства, которое я причинил своим появлением.

— Право прощать есть прерогатива губернатора, как представителя королевы, — сухо ответил альдерман. — Должно-быть, у королевских крейсеров мало дела, если их командиры распоряжаются ими в угоду старикам и молодым девицам. Какой счастливый век, подумаешь! Как должна процветать торговля!

— Если обе обязанности совместимы, то командирам должно быть лишь приятно, что они в одно и то же время могут оказать услуги нескольким лицам. Вы отправляетесь в Джерсейские горы, господин ван-Беврут?

— Я отправляюсь в приятное уединенное место, называемое Луст-ин-Руст, капитан Корнелиус ван-Кюйлер Лудлов! — иронически промолвил альдерман.