В тот же миг Лила уронила веер на пол, съежившись на кушетке, с немым укором посмотрела на дочь, а лицо Энгуса приобрело угрожающе бордовый оттенок. Наступила неловкая пауза.

Чтобы разрядить напряжение, Коул счел необходимым заговорить первым:

— Сегодня у меня ночное дежурство в госпитале, сэр. Боюсь, я не смогу принять приглашение вашей дочери.

— О, капитан! — не обращая внимания на негодующие взгляды родителей, разочарованно протянула Роберта. — Неужели вы так и не позволите нам отблагодарить вас за вашу доброту? Когда же вы освободитесь?

Ее настойчивость позабавила Коула.

— Если обстоятельства не изменятся, то лишь в следующую пятницу.

— Тогда вы должны непременно навестить нас в пятницу вечером! — решительно заявила Роберта.

Но Коул уже почувствовал, откуда исходит угроза, и потому учтиво обратился к отцу девушки:

— Только с вашего позволения, сэр.

Старик нахмурил брови, однако сдержался, не рискуя открыто выражать свое недовольство.

— Разумеется, капитан. Мы действительно признательны вам за заботу об Эле.

— Это самое меньшее, что было в моих силах, сэр, — вежливо отозвался Коул. — На счастье, в городе у него оказались родные.

— Ха! — выпалил Эл. — Пожалел волк овечку! Вы, синебрюхие, осиротили множество детей, а теперь не стесняетесь любезничать в наших гостиных, обобранных вашими ворами…

Лила в отчаянии заломила руки и умоляюще взглянула на мужа, который поспешил налить ей крепкого шерри в надежде, что это ее наконец успокоит. Вложив бокал в дрожащую руку жены, он дождался, когда Лила сделает глоток, и укоризненно обратился к племяннику:

— Уверен, капитан Латимер тут ни при чем, Эл.

— Ну, разумеется! — подхватила Роберта и сердито посмотрела на кузена — она вовсе не собиралась упускать свой шанс по вине вздорного мальчишки. Кокетливо взмахнув темными ресницами, она улыбнулась Коулу и вздрогнула от удовольствия, получив в ответ его восхищенный взгляд. Бравый офицер представлялся ей спелым плодом, который давно пора сорвать.

Увидев, что Латимер перевел взгляд на него, Энгус напрягся, а затем густо покраснел.

Коул любезно улыбнулся:

— Ваша дочь прекрасна, сэр. Давно уже мне не доводилось наслаждаться беседой с такой воспитанной и прелестной дамой.

Эл громко фыркнул, и капитан с некоторым удивлением посмотрел на него. Он прекрасно понимал, почему негодует Энгус, но поведение паренька его озадачивало. На долгую минуту их глаза встретились, при этом серые оставались холодными и презрительными, а голубые — внимательными и изучающими. Затем Эл подошел к кушетке, на которой сидела Лила, и, взяв стоявший на столике бокал шерри, одним глотком осушил его.

— Послушай, Эл… — негромко произнес Коул, и юноша сразу уловил в его голосе угрозу. — Напрасно ты расстраиваешь свою тетю. Было бы лучше, если бы ты последил за собой. И потом, в присутствии дам джентльмену надлежит снимать шляпу.

Лила со страхом взглянула на мужа: она снова была на грани истерики.

— Капитан, все в полном порядке… — начал Энгус, но Эл уже потянулся к своей шляпе. Окинув янки презрительным взглядом, он сорвал ее с головы и запустил через всю комнату.

Роберта ахнула. Энгус в ужасе застыл, а потом взревел так, что все присутствующие вздрогнули:

— Что, черт возьми, с тобой происходит?

Его жена издала протяжный стон, широко развела руки, но тут же вновь сцепила пальцы, словно умоляя Бога о прощении.

— О, Энгус, Энгус, что он натворил!

Энгус вновь наполнил бокал и протянул его жене.

— Вот на, выпей, — велел он, — и успокойся ты, наконец!

Его племянник, хмыкнув, отвернулся, но тут Энгус повысил голос:

— А тебе, красавец, пора бы умыться.