Отчего я из бледнолицей красавицы превратилась в красавицу краснолицую. Стоять столбом запрещалось, за нами пристально надзирала та самая жирная радаманка, поэтому мне ничего не оставалось, как продолжать двигаться в такт музыке. На радость Даггерти.

— Рейн, лучше уйди по-хорошему. — Лазурный лоскут описал в воздухе дугу и плавно опустился к моим ногам.

Ну не дурак же он в самом деле. Должен ведь понимать, что я не от жизни хорошей явилась сюда, а по заданию.

Надеялась, Рейну хватит ума отложить выяснение отношений до более подходящего момента (хотя с ним подходящих моментов не бывает), и он уберётся к своей брюнетке. Но Даггерти не сдвинулся с места. Опустошив бокал, поставил его на край сцены. Схватился за кончик импровизированной шали, прежде чем я успела её придержать, и потянул на себя.

— Значит, так мы обращаемся с почётным гостем его светлости. Может, мне прямо сейчас подойти к Локсиану-Тору и выразить своё возмущение непозволительным поведением его танцовщицы?

Нервно дёрнула за полупрозрачный лоскут, который в мечтах уже сто раз обвил шею Даггерти и превратился в удавку.

Всевидящая надзирательница снова недовольно на меня покосилась, пришлось завилять бёдрами.

— Что ж, нравится — смотри! Больше тебе ничего здесь не обломится.

По лицу радаманца расползлась так хорошо знакомая мне улыбка, которая не предвещала ничего хорошего.

— Плохо же тебя подготовило твоё начальство, радость моя, — ласково и в то же время как-то зловеще протянул истребитель моих нервов. Что-то прикинув в уме, добавил, явно не без удовольствия наблюдая, как я снова меняюсь в лице: — Помнится, по ладарийским законам я имею право пообщаться… кхм, наедине с понравившейся мне танцовщицей. Так что спускайся.

И где там мой «транквилизатор»?

— Совсем обалдел?! — Опустившись на корточки, еле слышно прошипела этому садисту в лицо: — Рейн, ты мне срываешь задание.

— А мне плевать! — парировал радаманец, при этом ловко намотав экспроприированный у меня конец шали на запястье, и снова хорошенько дёрнул её на себя. Так что я чуть сама не свалилась ему в объятья. — Спускайся, — повторил небрежно. А потом ещё и с издёвкой пригрозил: — Или тебя выставят отсюда за профнепригодность.

Я бы придушила, пристрелила, повесила гада!

— А как же твоя очаровательная спутница? Возражать не будет? — едва не заскрежетав зубами от бессильной злобы, выдавила из себя. — Или ваше радаманское высочество желает развлечений втроём?

Закатил глаза, мол, как мне такая чушь могла прийти в голову. Выносить мне мозги он предпочитает в интимной обстановке, тет-а-тет.

— Не стоит забивать свою хорошенькую серебристую головку мыслями о моей спутнице. Пойдём, солнышко. Покажешь, чему тебя научили в танцевальной школе. И если мне понравится, так уж и быть, тебя отпущу.

— Слушаю и повинуюсь, л'эрд, — обуздав ярость, наигранно улыбнулась и, когда Даггерти отвернулся, нащупала спрятанный в браслете атомайзер с чудо-спреем.

Вот и представилась возможность его протестировать.

Пока поднимались наверх, Рейн держал меня за руку. Наверное, опасался, что наплюю на подлый шантаж и попытаюсь смыться. Прикосновения его пальцев будоражили, мешали оставаться собранной и бесстрастной, привнося в душу смятение. Противоречивые чувства сменяли друг друга, словно картинки в старинном калейдоскопе, заставляя сердце то чуть ли не выпрыгивать из груди от сумасшедшего ритма, то вдруг замирать, совсем переставая биться.

С одной стороны, хотелось вырвать руку. С другой — чтобы крепче сжал, заставив хоть на короткий миг позабыть наши распри и то, где мы и почему он сюда явился с другой.