— У настоящего животного-бегуна акула не может быть сестрой или братом. Только животные из леса. Но Зия все время приплывала в порт, когда я была там. И однажды я подплыла к ней.

Саммер огляделась.

— А твои родители? Они тоже где-то поблизости?

— Не, они в Анаканде.

Саммер потеряла дар речи. Малышка действительно была предоставлена сама себе.

— Тебе не одиноко? И вообще как тебя зовут?

— Дайе. Нет, мне не одиноко, у меня есть Зия. А когда здесь станет слишком холодно, мы уплывем назад в Анаканд. Ты часто была в обратной стране?

Саммер покачала головой.

— Эту часть царства Танцора Света я еще не знаю. Я... просто кладу мертвых ему на порог. И он не говорит мне о том, что с ними происходит потом. А ты скажешь мне?

Девочка покраснела от гордости, что знает больше чем женщина на золотом корабле.

— Танцор Свет забирает их с порога из еловых веток и приносит в лес, в котором все наоборот. Все цветы там завядшие и день ото дня становятся все красивее. Плоды, висящие на деревьях, сначала созревают, а потом становятся зелеными. Они сморщиваются и затем превращаются в цветки. А бабочки складывают крылья и забираются обратно в кокон, чтобы превратиться в гусеницу.

— Но какой смысл приносить их туда? Что мертвые там делают?

— Чтобы учиться! Танцор Свет обучает всех мертвых искусству жизни наоборот. Они остаются у него до тех пор, пока не становятся детьми. Затем Танцор Свет приносит каждого ребенка обратно к порогу из еловых веток, и ты забираешь его и кладешь возле пещеры, где живут мужчина и женщина, мечтающие иметь ребенка. С этого момента дети снова проходят нормальный путь развития.

— Значит, таким образом, вы в конце каждой жизни снова появляетесь на свет.

Странно, но именно эта история тронула Саммер до слез, и утешила ее во внутренних противоречиях. «Кто сказал, что я должна решить окончательно? Есть столько миров и столько способов умереть. Может история Дайе такая же правдивая, как представления Зоря о смерти? Возможно», — робко добавила она, — «если он не Индиго... Я могу быть тем и другим. Гусеницей и бабочкой».

— Эй, малышка,— крикнула она ребенку. — Ты еще навестишь меня? Но смотри, приходи только когда я одна. А то есть несколько... танцовщиц, которые недолюбливают Тандрай.

Ребенок засиял от радости, которая тут же передалась Саммер.

— Принесешь мне еще что-нибудь? Мне нравятся кролики, — крикнула она и прыгнула в воду. Саммер задрожала, увидев крошечную руку на огромном спинном плавнике акулы. Они вместе нырнули и превратились в тени под водой.

***

— На что играем сегодня? — пробурчал Теллус и с отвращением посмотрел на три крошечных, белых конуса рядом со стопкой карт. — Зубы? Ты в своем уме, Леди Тьямад?

— Они мне дорого обошлись, — невозмутимо ответила Саммер. — Принесешь мне кролика из кухни Лорда Джораса, но так чтобы никто не заметил.

Старый стражник покачал головой.

— Мне этого не понять,— сказал он, раздавая карты.

Еще до того, как Саммер преисполненная радостью и ожиданием вошла, она почувствовала, что воздух в камерах был словно наэлектризован, как перед грозой. Любимый сидел у окна с мрачным взглядом, беспокойный, как пойманный хищник. Он едва взглянул, когда Саммер вошла.

— Давно не виделись,— коротко заметил он.

После последней совместной ночи, это было как прыжок из горячей воды в ледяную. Она сжала руки в кулаки, пытаясь оставаться спокойной, хотя на самом деле ей захотелось немедленно уйти.

— Ты же знаешь, я не могу пробираться сюда каждую ночь.

— Да и зачем тебе? — саркастически ответил он. — Я все равно обречен, сидеть здесь и ждать тебя.