— Tjamad? — спросил он — Ni lanja sur!

Язык, на котором говорил незнакомец, звучал, словно нежная мелодия, которая пробудила странное чувство внутри неё. Знала ли она этот язык? Но, как всегда, врата в крепость её воспоминаний оставались запертыми.

 — Значит, ты меня не понимаешь? — вздохнула Саммер.

Он пожал плечами, что очевидно было реакцией на её вопросительный тон. Они растеряно посмотрели друг на друга. Вдруг выражение его лица резко изменилось, когда он заметил её раны.

«В любом случае, он был бы плохим актером», — подумала Саммер. — «Он плохо притворялся, или наоборот, притворялся слишком уж хорошо».

Не обращая внимания на нож в её руке, он подошел к Саммер, а она отступила назад, совершенно сбита с толку.

Она стояла, прижавшись спиной к стене, а чужак находился на расстоянии вытянутой руки от неё. Ей нужно было поднять подбородок, чтобы посмотреть ему в глаза. Её ноги подкашивались, и она боялась упасть на пол. Саммер сжала рукоять ножа, и даже не посмотрев на него, она знала, что кончик лезвия упирался прямо в грудь незнакомца. Лишь одно неверное движение и она поранит его. Но, как, не странно, казалось, она боится этого больше чем он.

Мужчина, видимо, не видел в ней угрозу, иначе, он не протянул бы ей руку. Бережность жеста, так её ошарашила, что Саммер даже не сопротивлялась, когда он коснулся её лица кончиками пальцев. У неё закружилась голова. Время проходило медленно, но вместе с тем, и быстро. Она стиснула зубы и надеялась, что больше не упустит реальность, только не здесь. Почему я позволяю ему это? Но, Саммер почувствовала то, что вызвало в ней это прикосновение: ужасную пустоту. И вдруг она поняла, почему смогла так легко убедить себя, что влюблена в Финна. Этот трепет в её груди, томление она чувствовала на самом деле. Только вот остатки этих эмоций происходили из прошлого и к Финну никакого отношения не имели. Так, словно, она уже была когда-то влюблена, но забыла в кого. Её страх уступил место робкой надежде.

 — Ты знаешь меня? — спросила она дрожащим голосом — Встречались ли мы когда-то?

 — Telen ja liman? — печально ответил он.

Кончики его пальцев, которыми он всё ещё касался её висков, были холодными. Очевидно, он просто хотел узнать, откуда взялась её рана. Изо всех сил Саммер сдерживала подступающие слёзы. Дура! Никто тебя не знает! Пойми же это, наконец! Всего на секунду ей захотелось выплеснуть своё разочарование на незнакомца, но она лишь оттолкнула его руками.

 — То, что со мной случилось, тебя абсолютно не касается! И больше никогда не притрагивайся ко мне, понятно?

Даже в её собственных ушах это звучало излишне громко и грубо. Самое непонятное в этой ситуации было то, что она, вопреки всему, больше не боялась его. Его уязвимость была ей очень хорошо знакома.

Он выглядел разочарованным, почти обиженным. С того места, где её рука коснулась его груди, отпал кусок, превратившийся в корку, грязи. Саммер посмотрела на его светлую кожу, которая, наверное, уже давно не видела солнца.

Может он был шахтёром? Или каторжником из каменоломни? По крайней это объяснило бы грязь на его теле. Анна рассказывала ей, что заключенные — в основном неисправные должники — должны были отрабатывать там своё наказание. С большим трудом она проглотила комок в горле и постаралась говорить серьезным тоном.

 — Если ты хочешь здесь прятаться, то должен, по крайней мере, убедиться, что ставни на окнах закрыты, — сказала она не особо любезно.