"Хочешь?" – спросил он, указывая на горку блинчиков.

Кейт улыбнулась в ответ. Она знала, как сильно Макс любит блинчики, и каких волевых усилий ему стоило не уничтожить их все самому. Это её тронуло.

"Спасибо, что то не хочется", – отказалась она.

Как раз в этот момент к ней обернулась её мать, которая всё это время стояла у кухонного окна и разливала сок.

"Никаких блинчиков для Кейт", – сказала она. "Кажется, ты и так за последнее время набрала пару фунтов".

Она окинула Кейт взглядом с ног до головы, не скрывая отвращения. Кейт хладнокровно его выдержала.

Макс уткнулся в свою тарелку, чувствуя вину за то, что дал матери повод придраться к сестре.

"Не беспокойся, мам", – бесцветно бросила Кейт. "Я знаю правила".

Обычно Кейт остерегалась отвечать матери. Это только усугубляло ситуацию. Но сегодня она чувствовала себя не так, как всегда. Возможно, потому что ей исполнилось семнадцать. Она будто стала чуть сильнее, чуть твёрже. В глубине души ей казалось, что она стоит на пороге каких то удивительных перемен.

Кейт открыла холодильник и достала несладкий йогурт. Больше ничего есть на завтрак ей не позволялось.

Она взяла ложку и начала есть, примостившись с краю у барной стойки, не желая сидеть вместе со всеми за столом.

Её мать подошла к столу с кувшином апельсинового сока и налила всем, кроме неё.

Мэдисон со щелчком захлопнула своё зеркальце и подняла глаза на сестру.

"Хочешь, мы с Максом подбросим тебя до школы?" – спросила она, скользнув взглядом по её потрёпанным кедам, рваным джинсам и обвисшей футболке.

Кейт мельком взглянула на Макса. Тот потупился ещё больше. Раньше они с Максом всегда добирались на велосипедах, но после переезда они стали жить дальше, и теперь он ездил с Мэдисон в машине. Она не могла его винить: от нового дома до средней школы Сан Марко на велосипеде нужно было ехать целый час, а на машине – всего пятнадцать минут, но Кейт скучала по времени, которое они проводили вдвоем. Эти их совместные поездки были будто безмолвным протестом против порядков, установленных в их доме, и особенно – против Мэдисон, которая их олицетворяла. Но отныне и этот протест был подавлен. Порой Кейт казалось, что её мать настояла на переезд в Баттерфлай Бич только для того, чтобы разлучить её с братом.

"Даже не думай её подвозить", – вмешалась мать, обращаясь к Мэдисон решительным, но куда более мягким тоном. "Кейт нужно больше физической нагрузки".

Кейт посмотрела на всех четверых членов своей семьи, сидящих за накрытым столом, и её кольнула зависть. При всех их недостатках, они были единственными родными ей людьми, и ей было больно оттого, что они её не принимают.

"Я доеду на велике", – со вздохом пробормотала Кейт.

Мэдисон пожала плечами. Она не делала Кейт ничего плохого, но и вступиться за сестру никогда не пыталась. Мэдисон была любимой дочерью и наслаждалась своими привилегиями. Сближение с Кейт могло ей навредить. Она своими глазами видела, каково это – попасть к матери в немилость, и ни за что не стала бы рисковать.

Макс, сидевший напротив, поймал взгляд Кейт и беззвучно пошептал: "Извини".

Она качнула головой и также беззвучно ответила: "Ерунда".

Макс был не виноват в том, что его вечно впутывали во всё это. Он не имел никакого отношения к несправедливости матери.

Макс кивнул головой в сторону сумки Кейт и приподнял брови.

Кейт нахмурилась, заглянула в рюкзак и обнаружила там нежно голубой конверт. У неё перехватило дыхание от благодарности. Он незаметно подсунул ей открытку.

Кейт вскинула голову и заглянула ему в глаза, а он робко улыбнулся в ответ.

"Спасибо", – неслышно проговорила она.