– Делай как хочешь, – пробормотал он, но к тому времени Той уже повернулась, чтобы идти наверх.

Птица-липучка сидела на самых верхних ветвях. Будучи по сути своей растением, птица не отличалась сообразительностью и вниманием и обладала лишь зачаточной рудиментарной нервной системой. То, чего недоставало у нее в этом отношении, компенсировалось с другой стороны размерами тела и невероятной живучестью.

Представляя собой по сути дела крылатое семя, птица-липучка никогда не складывала своих крыльев. Эти вечно распахнутые плоскости отличались малой подвижностью, однако их размах в несколько сотен метров, а кроме того покрывающие их миллионы чувствительных чешуек-рецепторов, превращали птицу-растение в мастера планирования и парения, позволяя ей тонко подмечать и использовать все малейшие изменения в направлении и силе теплых ветровых потоков, дующих в оранжерейном мире обычно с неизменной интенсивностью.

Усевшись на ветвях Вершин, птица-липучка выпускала из специальной сумки свой язык, целью которого становился поиск питательных веществ, в основной массе таящихся в срединных слоях Леса и в его Почве. В то время как язык занимался сбором пропитания, из кончиков крыльев птица-липучка высеивала семена.

Извиваясь среди бесчисленных ветвей Леса, язык птицы-липучки, снабженный многочисленными чувствительными рецепторами, старательно избегал всяких встречных опасностей, таящихся в этом сумеречном регионе. Умело и ловко он избежал встречи с ядовитыми лишайниками и хищными грибами. В конце концов язык достиг Почвы, жирной и тучной, полной перегноя и питательных веществ. Оказавшись на Почве, язык принялся старательно в нее внедряться. Потом начал поглощать пищу.

– Можно начинать! – прошептала Той. Чувствуя себя в роли полноценного лидера, ведущего за собой остальных, она испытывала невероятный подъем. – Всем молчать!

Она привязала свою веревку к ножу. Затем она завязала вокруг толстого белесого языка птицы-липучки прочный узел, после чего вонзила нож в ствол дерева, таким образом завершив приготовления. По прошествии некоторого времени язык под узлом распух от скопившейся там высосанной снизу из Почвы пищи, от чего узел стал еще более крепким. Птица-липучка, еще не осознающая этого, больше никуда не могла улететь, оказавшись в ловушке, устроенной для нее человеком.

– Ты хорошо все придумала! – восхищенно воскликнула Поли. Поли была ближайшей подругой Той и повторяла за ней все, что только подмечала.

– Быстрее, взбирайтесь на Вершины! – крикнула Той. – Мы должны убить птицу сейчас, пока она не может вырваться.

Все начали взбираться по близлежащему стволу, чтобы быстрее добраться до птицы-липучки – все, за исключением Грина. Вовсе не будучи упрямцем по природе, он знал гораздо более легкие пути для того чтобы взбираться вверх и опускаться вниз. Повторив то, чему он научился у старших своего племени, у Лили-Йо и мужчины Харриса, он свистнул углом рта, сложив по-особому губы.

– Давай, Грин! – позвал его Поас.

В ответ Грин отрицательно покачал головой. Видя это, Поас пожал плечами и принялся карабкаться по ветвям вслед за остальными.

По команде Грина, ловко лавируя среди листвы, вниз к нему спланировал глупыш. Его лопасти кружились, на кончике каждой спицы летательного зонтика висело причудливой формы семя.

Взобравшись на глупыша, Грин уселся на его стержне и просвистел инструкции. Повинуясь приказу, глупыш мягко поднял Грина вверх, так что он оказался на Вершинах примерно в одно время с остальными, бодрый и свежий, в то время как все другие задыхались от усталости.

– Тебе не следовало этого делать, – гневно обратилась к нему Той. – Ты подверг себя опасности.

– Но никто меня не съел, – весело отозвался Грин. Однако внезапный холодок пробежал по его спине, так как он знал, что Той была права.