|
Вряд ли сегодня мне кто-нибудь бы позавидовал — если бы правду-то знали! Чем был наш брак, хочу я тебя спросить? Ведь даже до того, как твои богатый папочка отправился на тот свет, задолжав при этом каждому встречному, даже и тогда ты никогда не проводил время со своей женой. Наверное думаешь, я должна была гордиться твоим благородством — что ты на мне женился, сделав мне брюхо. Да тебе же было за меня просто стыдно перед твоими прекрасными дружками, ведь мой отец всего лишь бакалейщик — вот твоя натура! Но, по крайней мере, он честен — о своём ты такое вряд ли скажешь! (Ожесточенно метет мусор к двери. На секунду облокачиваемся на метлу). Ты надеялся, что все подумают — тебя на мне женили — и будут жалеть, не так ли? А до того, не моргнув и глазом, говорил мне о любви и заставил поверить твоему вранью — что, не помнишь? Заставил думать, что не хочешь, чтобы твой отец от меня откупился, а ведь он пытался! Теперь-то я знаю, не даром же столько с тобой прожила! (Мрачно). И хорошо ещё, что бедная крошка родилась мертвой — да что из тебя за отец? (Несколько секунд размышляет, настроение меняется, и она продолжает уже с безудержное радостью). Но я не единственная, кто должна благодарить тебя за такое счастье! Есть и другая, и она даже не может надеяться за тебя выйти. (Просовывает голову в дверь). Кто такая, эта Элен? (Отходит от двери, слегка испуганная). Не смотри на меня так! Да, ее письмо я прочитала. Ну и что? Имею право. Я ведь твоя жена. И знаю всё, что мне положено, так что не ври. И не надо на меня пялить глаза. Больше твой вид меня не проведет. И скажи мне спасибо, а то и завтрака бы не было. (Ставит метлу обратно в угол. Жалобно). Никакой благодарности, делаешь для него делаешь… (Подходит к плите и наливает кофе в кофейник). Кофе готов, но ждать я тебя не буду! (Снова садится. После паузы — с раздражением прикладывает руки ко лбу). Всё утро так голова болит. И тебе не стыдно, что я должна работать весь день в душной комнате в моём-то состоянии? И я бы не работала, если б ты хоть немножко был человеком. По правде, это я должна валяться в постели, а не ты. Ты же знаешь, как я болела весь прошлый год. Но как только я что-то принимаю чтобы взбодрится, ты сразу начинаешь… Даже тоник забрал, а ведь я сама его покупала ещё в апреле. (С невесёлой усмешкой). Я знаю, ты был бы рад если б я умерла и тебе не мешала, и тогда бы ты мог спокойно бегать за всеми этими глупыми девками. Они думают, что ты такая гениальная, ни кем не понятая личность. Эта твоя Элен и другие…
(Со злорадством). Вот! Я так и знала, что порежешься. И поделом! Всё потому, что пьянствуешь по ночам — вот нервы-то и ни к черту. (Подходит к двери и заглядывает в комнату). Почему ты побледнел? Что ты смотришь на себя в зеркало? Бога ради, вытри кровь с лица! (С дрожью в голосе). Ужасно! (Более спокойно). Ну, так-то лучше. Не переношу крови. (Отходит недалеко от двери). Лучше не пытайся и пойди в парикмахерскую. Руки-то как трясутся! Ну что ты на меня уставился? (Поворачивается). Все ещё сходишь с ума из-за этого письма? (С вызовом). Что ж, я имела право прочитать его, ведь я твоя жена. (Подходит к стулу и садится. После паузы). Я всегда знала, что у тебя кто-то есть, хотел дуру из меня сделать, прикидывался, что не вылезаешь из библиотеки. И всё же, кто такая Элен? Одна из этих художниц? Или тоже пишет стихи? По письму это видно. Бьюсь об заклад, именно она и внушила тебе, что ты гении, а ты, как дурак, поверил. Она хоть молода и хороша собой? Я тоже была молода и хороша собой, когда ты морочил мне голову своим поэтическим бредом. Но поживи с тобой — да тут любая в два счета состарится! Что я перенесла! (Идет и ставит кофе на плиту). Завтрак готов. (С презрительным взглядом). Завтрак! (Наливает себе кофе и ставит кофейник на стол). Кофе остынет! Чем ты опять занят — бреешься что ли? Кончай давай, все лицо ведь изрежешь. (Отрезает кусок хлеба и мажет его маслом. |
