Изменить размер шрифта - +
Просил без особой нужды не беспокоить.

Значит, разговор с братом Захара откладывается до вечера.

– Тогда я спать.

– Иди, но я не могу обещать, что мы будем вести себя тихо.

– Захар! – наигранно возмущается девчонка.

– Плевать. Я сейчас бы даже стоя уснул. Развлекайтесь.

Шагаю дальше по коридору и вхожу в бывшую кладовку, по доброте хозяев расчищенную и выделенную мне. Взгляд падает на стол, захламленный деталями от смартфонов, ноутбуков и планшетов, но сил наводить порядок нет. Узкое кресло, разобранное в спальное место, так и манит упасть лицом в подушку, и уже все равно, что от него адски болит спина и я не помещаюсь на нем в полный рост.

Ложусь и закрываю глаза, но не вижу привычную темноту – вижу ее. Лисенка. Чувствую пронзающий кожу взгляд и ком в горле, преследующий от самого универа. У меня было время подумать о том, что между нами произошло, и я знаю, что Бо была права. Во многом, но не во всем.

Раздражаюсь от навязчивых мыслей и воспоминаний, что лезут в голову. И какой теперь смысл это мусолить? Больше двух лет прошло, мы выросли, а чувства остались в прошлом. Мне сейчас не до милой рыжей подружки из детства, наше расставание в самом деле было верным решением. Мы стали свободными, и каждый смог выбрать ту дорогу, которую хотел. Все правильно. Все, черт возьми, правильно. Только почему тогда моя дорога снова привела к ней?

 

Богдана

 

Воробьева после моей гневной и в то же время жалостливой тирады все таки соглашается на бургеры. Вот она – настоящая дружба. Пожертвовать объемом бедер ради близкого человека, это дорогого стоит.

– Ты все еще бесишься, – неодобрительно подмечает Ася.

– И у меня есть на это миллиард причин.

Откусываю большой кусок мягкой булочки, залитой любимым соусом «Тысяча островов», и яростно жую, даже не задумываясь, как выгляжу в глазах многочисленных посетителей кафе быстрого питания. Ася подвигает ко мне картонный стакан с колой и дарит сострадательную улыбку. Делаю несколько глотков и упираюсь взглядом в стол:

– Я упала, Ась. Распласталась, как корова на льду. Что может быть хуже?

– Вообще то много чего. Там могли быть продукты жизнедеятельности братьев наших меньших, и ты…

– Не продолжай. Я понимаю, о чем ты, но все равно…

– Вот именно, Бо! Все равно. Тебе не плевать, что подумает этот олух?

Было бы все так просто. Вновь откусываю кусок бургера и усердно работаю челюстями, ожидая, когда вредная, но вкусная анестезия подействует.

– Все не так, Ась. Меня не волнует Богдан, но…

– Если звучит «но», то предыдущие слова теряют свою ценность.

– Не нагнетай, – прошу я и опускаю голову, чтобы поймать губами пластиковую трубочку.

– Ты хочешь ему что то доказать?

– Не знаю. Скорее нет, чем да.

– Он же был с Миленой, жизнь уже его наказала.

– Это точно… – хмыкаю я, а сердце болезненно сжимается.

Лучше бы мы вообще больше не встречались с Богданом. Наши отношения были зависимостью, и стоит лишь раз сорваться – придется начинать лечение заново.

– Я запрещаю тебе думать о нем, – строго заявляет Ася.

– Скажи это моему мозгу.

– А он у тебя своей жизнью живет?

– Иногда кажется, что да.

Ася заглядывает мне в глаза и ласково произносит:

– Бо, с бывшими всегда так, я понимаю. Сама, когда вижу Костика, хочу схватить его за уши и запустить в полет через весь город, но через пару дней отпускает. Дай себе время, ладно? Завтра это уже не будет для тебя таким страшным событием.

Киваю несколько раз, подражая китайскому болванчику, и допиваю колу, глядя в окно.

Быстрый переход