|
.. Это было одним из самых неприятных его воспоминаний, и он положил годы на то, чтобы если не забыть, то по крайней мере изгнать его из своей памяти на длительные периоды. Когда после их свадьбы он оказался вечером наедине с Бланш в гостиничном номере в Дьеппе, он внезапно вспомнил про родителей Фердинана, и это чуть было не испортило их первую брачную ночь. Даже теперь еще в некоторые вечера он, прежде чем лечь спать, вешает что-нибудь из одежды или полотенце на ручку двери, чтобы закрыть замочную скважину, так как невольно думает об их сыне. Заметила ли это Бланш? Стало ли это для нее своего рода сигналом? Он был честным, стыдливым по природе и, также в силу своей природы, старался быть любезным по отношению к каждому. Неужели ему это не удалось? Разумеется, он знавал и трудные периоды, в особенности когда сразу по окончании лицея стал работать у г-на Депу, местного нотариуса, чей дом из тесаного камня стоял через две улицы от них. Поскольку он успешно сдал экзамены на степень бакалавра, то вообразил, что ему сейчас же поручат интересную работу, а с ним обращались как с простым курьером, то есть как с мальчиком на побегушках. Это он ходил за почтой, наклеивал марки на конверты, расставлял папки по полкам. У господина Депу было больное сердце, и он из боязни приступа ходил бесшумной поступью, как бы совсем не сотрясая воздуха, говорил тихо. - Мсье Жовис, вы снова забыли вытряхнуть корзину для бумаг. Что же касается моего стакана воды, я теряю всякую надежду увидеть, как вы приносите мне его ровно в десять часов. Сейчас две минуты одиннадцатого. Стакан воды был нужен ему, чтобы проглотить одну из пилюль, которые он принимал в течение всего дня... - Мсье Жовис, о чем вы думаете? - Не знаю, мсье. - Я плачу вам за то, чтобы вы думали о своей работе, а не за то, чтобы вы мечтали. В конторе имелся темный, почти не освещавшийся угол, где корпели два клерка, но клерки выказывали ему почтения не больше, чем нотариус. - Эй, полумесяц, сбегай купи мне сандвич с ветчиной. К счастью, это была единственная пора в его жизни, когда он носил смешное прозвище. У него и вправду было широкое лицо; кожа выглядела бледной и матовой; чересчур короткий нос казался дряблым. - Ты похож на луну, - говорили ему раза два-три в лицее. У господина Депу он превратился в Полумесяц, и кто знает, не потому ли он женился на почти уродливой женщине. Ибо у Бланш было банальное лицо, скорее даже малопривлекательное, невыразительное, каких много на улицах рабочих окраин и какие можно увидеть у заводских проходных. Она выросла в квартале Кремлен-Бисетр - ее, сироту, воспитала тетка - и никогда не жаловалась на свою судьбу. Ее тетка, портниха, жила в тесной квартирке над колбасной лавкой. В пятнадцать лет Бланш поступила работать продавщицей, а вернее, прислугой в бакалейную лавку Пелу. Жовис часто ходил туда за покупками. Его с самого начала поразили ее уравновешенность, некое исходившее от нее спокойствие. Как только с ней заговаривали, она робко улыбалась, и этой улыбки было достаточно, чтобы сделать ее почти хорошенькой. Затем он работал у Ганера и Шара в экспортной конторе на Каирской улице, а по вечерам занимался на курсах бухгалтеров. Он продолжал на них заниматься, одновременно посещая курсы английского и испанского, и после их свадьбы, когда они обосновались на улице Фран-Буржуа. |
