— Глобальные задачи — это хорошо. — Под взглядами собеседников Бородкин поправил галстук, сдул с рукава несуществующую пылинку. — Однако не следует забывать и о вещах более прозаических.

— Конкретнее, Прохор Петрович.

— Мои информаторы сообщили несколько фактов… Мне хотелось бы включить эти дела в перечень неотложных оперативных мероприятий. Взять, например, нашумевший случай с Карасевым, с тем маньяком, который полгода держал двух похищенных девушек в ванной комнате, приковав их к трубе и насилуя чуть ли не каждый день. Одну он потом убил. Его признали невменяемым, хотя врачам просто заплатили за диагноз.

— Случай интересный. Что еще?

Бородкин протянул Громову пачку листов с напечатанным текстом.

— Здесь собраны статистические данные по нападениям на депутатов Госдумы и высших должностных лиц, а также по тому, как наказаны преступники. Доклад подготовлен в единственном экземпляре для президента. Вы не поверите: наказан лишь каждый десятый! Не говоря уже о том, что половина случаев просто не раскрыта.

— Мы не прочь пошерстить и сам депутатский корпус, — заметил, улыбаясь, Шевченко, — а вы предлагаете их защищать.

— Это совсем разные вещи…

— Не стоит затевать дискуссию, — поднял ладонь Громов. — Такие же данные есть и у комиссара‑4. Я чувствую, что вскоре мы доберемся и до этих проблем, хотя оперативных сил нам пока еше не хватает. У вас все, Прохор Петрович?

— Есть еще пара подобных случаев… — Бородкин замялся, поглаживая свою «чеховскую» бородку. — Правда, тут с какой стороны посмотреть.., но я хотел бы лично просить «квадрат» о включении их в реестр «Чистилища».

— Имеете полное право.

— Первый случай произошел с семьей моего старого приятеля Кучкова. В ресторане на них накатила крутая компания, и в драке был убит его сын Жора. Убийцу задержали, однако по личной.., не знаю, как назвать.., просьбе председателя Комиссии по помилованиям дело вернули на доследование, и в конце концов убийца — сотрудник ГУО note 10, кстати, — был выпущен.

— Вы имеете в виду дело Скорняка?

— Да. — Бородкин не удивился осведомленности координатора.

— Хорошо, подумаем, случай действительно показательный, а за этим Простатовым давно уже тянется хвост странных помилований. Хотя, с другой стороны, Прохор Петрович, «Чистилище» изменило ориентацию…

— Из каждого правила бывают исключения.

— Отличный аргумент! — хмыкнул Шевченко.

— Ну а второй «личный» случай? — спросил координатор.

— Этот и вовсе из ряда вон… На Рублевском шоссе «членовоз» — «форд» последней модели — в сопровождении гаишной «волги» пошел на обгон колонны, вылетел на встречную полосу и смял левую фару у автобуса с детьми, шедшего навстречу. Шоферу «членовоза» — ничего, а шоферу автобуса — пять лет!

Шевченко покрутил головой, но комментировать рассказ не стал.

— А как этот случай касается вас лично? — спросил Громов.

— Водитель автобуса — племянник моей жены. Между прочим, знаете, кто ехал в «членовозе»? Ну хотя бы министр или какой‑нибудь захудалый зампремьера, а то ведь рядовой депутатах Совета Федерации по Марьинскому округу Свищов! Хотя руки у него, судя по всему, длинные.

Координатор подвинул к себе электронную записную книжку, набрал какую‑то фразу.

— Могу вас заверить, что этим делом мы займемся в первую очередь.