- Старший лейтенант Серов, - позвал я Люка, - доложите обстановку!

- Все путем, он один. - Донеслось откуда-то из травы.

- Ну что, сержант, поговорим?

Ответ сержанта получился несколько неуверенный:

- Д-да.

Хотя, не знаю, как бы я отвечал с дулом нагана у виска.

- Давай, садись у заднего борта. На колени! Ноги скрести сзади… Так, а теперь задницей на них садись!

По лицу этого сопляка было видно, что он ничего не понимает.

- Ну что ж, начнем, помолясь - услышав последнее слово, сержант вздрогнул.

- Сидеть! - зарычал я на него.

- Откуда же ты, глупый, улепетывал с бумажками своими?

Лицо его закаменело, и он ожег меня взглядом:

- Ничего не скажу тебе, гадина фашистская!

- Сержант, ты не понял? Мы - свои! А уж за меры предосторожности я у тебя прощения потом попрошу. Якши?

- Что? - переспросил он

- Это - «хорошо» по-татарски. Но мы отвлеклись… Так откуда и куда вы следовали, товарищ сержант?

- И из Заславля выехал, еще неделю назад… А тут немцы прорвались… Все время по лесам прятались… Щелоков, шофер наш, предложил пальбу переждать, а уж потом, как стихнет, до своих добираться…

- А откуда вы выскочили, и почему немцев не видели?

- Там дорога лесная, на смолокурню ведет… Мы на ней прятались… А как на поле выехали - нам солнце в глаза… - я посмотрел на дорогу, действительно, хотя прошло около двух часов, солнце еще низко висело над «нашим» лесом, отчего, смотря на дорогу, приходилось жмуриться. Между тем, сержант продолжал:

- Ну, а как стрелять начали, так в Щелокова сразу и попали, а я успел выскочить с другой стороны… Ну и спрятался в кустах… А как стихло, так я и к машине пошел… Я сумку свою с документами забыл… - и он покосился на командирскую сумку, висевшую у меня на шее.

- Тебя как звать то? - я начал испытывать уважение к этому пацану - ему было страшно, его единственного попутчика убили, но он все равно вернулся…

- Але… Алексей, товарищ старший лейтенант.

- Что в машине? Ну, кроме картотеки и дел? - поинтересовался я.

Он начал было отвечать, но закашлялся…

Я достал из чехла, висевшего сзади на поясе, флягу и бросил ему. «Черт, она же пластиковая!» - подумал я, но было поздно пить боржоми. Непривычная легкость фляги не смутила Алексея. Торопливо отвернув крышку, он начал жадно пить,… Выхлебав примерно половину фляги, он с сожалением завернул крышку. Потом просительно посмотрел на меня.

- А у вас курить нету, товарищ старший лейтенант? А то я пять дней ничего не курил… - и он просительно уставился на меня.

- Конечно, минутку - я машинально полез в карман, но, на полпути остановил руку. «Там же у меня «данхилл» лежит!». Подумав еще пару мгновений, я достал одну сигарету и, быстрым движением оторвав фильтр и спрятав его между пальцами, протянул сигарету сержанту. Потом как будто что-то щелкнуло у меня в голове, я взял сигарету в рот, прикурил ее и снова протянул Алексею. Тот торопливо взял ее, с наслаждением затянулся и, блаженно прикрыл глаза. «Эк его повело!» - подумал я, но что-то мне подсказывало, что бдительность снижать рановато.

Алексей открыл глаза и сказал:

- Какой табак у вас хороший, товарищ старший лейтенант. Мягкий и ароматный. Фабрики Урицкого?

В этот момент в ухе у меня заголосило:

- Тоха, это Тотен, справа немцы. Мотоциклы!

Мы сидели в тени полуторки, так что сразу заметить с дороги нас было трудновато.