Л. Дж. Маас. Перекати-поле
Часть 1
Снег вихрился вокруг наездника, жаля колючими снежинками неприкрытую кожу. Золотая кобылица из последних сил продиралась через снежные заносы. Сквозь белесую дымку уже виднелись очертания большой конюшни. Наездник остановил лошадь перед деревянным сараем и устало сполз с седла. Сняв кроличьи рукавицы, человек подышал на замерзшие пальцы, чтобы хоть чуть-чуть согреть их. Через некоторое время кровь забегала с новой силой под кожей рук, и наездник решительно толкнул поскрипывающую от мороза дверь в конюшню. Заведя внутрь лошадь, наездник быстро прикрыл дверь, не давая ледяному ветру проникнуть в теплое, пахнущее сеном нутро конюшни. От непогоды стены деревянного сооружения жалобно поскрипывали, то и дело сотрясаясь от яростных порывов ветра. Наездник завел кобылицу в пустое стойло. Хозяева конюшни содержали животных в тепле, повсюду были расставлены котлы с горячими углями, от которых воздух быстро согревался. Наездник почувствовал себя лучше. Он снял с лошади седло и попону, развесив их на перилах, чтобы просохли. Седельные сумки, которые хранили в себе все нехитрое имущество наездника, нашли себе место на сухом полу. «Вот так, девочка… теперь тебе должно быть хорошо, а, Альто?»- приговаривал наездник, растирая напряженные уставшие мышцы кобылицы грубым куском мешковины. Почистив ее, наездник ласково огладил животное. Наконец, перед лошадью появилось ведро с овсом и охапка свежего сена. Подхватив с пола сумки, наездник приподнял потертый воротник, приготовился к обжигающе-холодному воздуху снаружи и потянул на себя дверь из конюшни. Казалось, весь мир окрасился в белый цвет. Невозможно было ничего увидеть за плотной пеленой снега. И даже если бы на дворе не была глухая ночная темень, все равно за этой снежной круговертью ничего нельзя было бы различить. Наездник сделал шаг назад, почувствовав спиной грубые доски конюшни, и осторожно ступая, пошел, придерживаясь рукой за стену, к углу сарая. Нащупал веревку, привязанную к стропилам, и, перебирая сильными руками канат, стал медленно продвигаться вперед, все дальше от конюшни. Снег хлестал по лицу, наездник наклонил голову, чтобы уберечь глаза от сильного ветра. Теперь сугробы доходили до талии наездника, и он с трудом переставлял окоченевшие ноги. Искушение стряхнуть наледь с ресниц становилось все сильнее, но наездник не поддавался. Столько раз на его веку бывало, что люди замерзали насмерть в пяти метрах от своего дома, выпустив из рук спасительную веревку и потерявшись в этой снежной мгле. Следуя направлению веревки, которая вела к безопасности, наездник наткнулся на деревянную стену трактира и с силой навалился на дверь, стремясь к заветному теплу. В тепле снег, облепивший человека с ног до головы, начал стремительно таять, натекая в большую лужу под ногами. Трактир с койками был самой большой постройкой на ранчо. В нем спокойно могли разместиться на ночлег сорок человек. Почти все койки были заняты. Наездник поторопился снять с себя мокрую верхнюю одежду. В двух пузатых печах жарко потрескивали дрова. На той, что посреди комнаты, стояли кофейник и небольшой горшок, в котором что-то аппетитно булькало. Вторая печь была радом с дверью, именно возле нее и остановился наездник, чтобы снять промокшие рукавицы, шапку, шарф и куртку. Вокруг печи были расставлены стулья, на которых сушились вещи постояльцев. Наездник последовал их примеру и развесил на стуле свои вещи. Из задней части комнаты послышался раскатистый смех, и из полутьмы вышел огромный человек с длинными каштановыми волосами и нежными карими глазами. Гигант остановился перед едва сдерживающим раздражение ковбоем и протянул руку. Ковбой неохотно бросил ему на ладонь горсть монет. Отвернувшись от здоровяка, ковбой неприятно осклабился. – У тебя больше жизней, чем у кошки,- выплюнул он. Гигант снова загрохотал своим смехом, быстро преодолевая оставшееся расстояние до наездника. |
