|
Действительность же превзошла все мои ожидания: Смирницкий практически сразу же перешел от слов к действию, молниеносно зажав меня в угол. Его толстый живот тесно упирался в меня, перекрывая дыхание, а потные липкие ручонки забрались мне под пиджак, пытаясь проникнуть еще дальше под блузку. При этом он часто-часто дышал и нашептывал мне на ухо угрозы, что-то из разряда, если я не соглашусь быть с ним, то мне несдобровать, а если хоть пискну об этом — и того хуже… Но пищать я не собиралась, как и кричать — я прибывала в таком ужасе, что, кажется, потеряла голос. Зато мозги мои от страха начали работать в усиленном режиме, прикидывая, как мне избавиться от этого тюленеподобного тела, именуемого моим начальником, с минимальными потерями. Активно, но тщетно сопротивляясь Смирницкому, я с тоской посмотрела на его рабочий стол, заваленный бумагами и папками, где также заманчиво лежали перьевая ручка, остро заточенный карандаш, ножницы и ножик для бумаги. Что-нибудь из них вполне могло сойти за защитное оружие: даже небольшая царапина, возможно, отрезвила бы похоть моего начальника. Тем временем Смирницкий предпринял поползновение под мою юбку, и я в полнейшем отчаянии, смешанном с ненавистью подумала, с каким бы удовольствием сейчас воткнула бы в этого урода что-нибудь острое, чтобы он отстал от меня навсегда. Я вновь глянула на лежащие на столе ножницы, и вдруг под моим взглядом они начали медленно подниматься вверх. Я испытала такой шок, что на время замерла, забыв о сопротивлении, а ножницы тем временем, будто управляемые чьей-то невидимой рукой, резко понеслись вперед и, как по заказу, воткнулись сзади в плечо моего начальника. Я закричала даже раньше, чем взвыл от боли раненный Смирницкий, а через минуту весь наш аналитический отдел под предводительством длинноногой секретарши Настеньки ворвался в кабинет начальника… Настенька, увидев окровавленного Дмитрия Александровича, вначале присоединилась к нашему крику, а после, собравшись, стала набирать 03, а следом (явно, с целью выслужиться) — и 02… Я же забился в самый дальний угол, опустившись на корточки, и просидела там, дрожа, до самого приезда скорой и полиции. Бригада скорой помощи водрузила на носилки и забрала с собой моего начальника, а полицейские принялись за меня. Правда, мой невразумительный рассказ о самостоятельно летающих ножницах их, безусловно, не убедил и, уж точно, не впечатлил. Зато последние слова Смирницкого, перед самым его отъездом в больницу, о том, что я это сделала нарочно, что я угрожала ему, так как он отказался повысить мне зарплату, и что он давно заподозрил меня в некой невменяемости, оказал на полицию нужное действие, и они охотно стали отрабатывать эту версию. Так я оказалась вначале в полицейском участке, а после и в этой ужасной камере… И такими темпами меня уж точно отправят в настоящую тюрьму лет эдак на… Не знаю, насколько, так как я безумно далека от юриспруденции, но нахождение в местах лишения свободы даже неделю меня просто убьет. Да еще и адвоката знакомого у меня, конечно же, не было. Впрочем, родственников или близких друзей, которые бы могли нанять его, в Москве тоже не было (все они остались в родном Сочи). А московские приятели не в счет. Итак, по прошествии полутора лет моего обитания в столице, я оказалась одна одинешенька со своими проблемами…
И как мне доказать, что я не виновна? Ведь даже адвокат не поверит в ножницы-убийцы, припишет мне психическое расстройство… И, может, будет прав?.. А что если я действительно сошла с ума?.. О, нет… Только не это… Но с другой стороны, как бы я смогла дотянуться до ножниц, если стол находился в нескольких метрах от меня?.. Тогда получается, мои глаза меня не обманули, и они сами…? Или… полтергейст? Тут мне стало совсем жутко, что я даже перестала плакать. Я до потери пульса боялась всяких потусторонних сил, как то приведения, полтергейсты и им подобные… И НЛО, кстати, тоже. Впрочем, йети и лохнесские чудовища также не входили в разряд моих любимчиков. |
