— Если они никого не ищут, нам не о чем беспокоиться, — уверенно заявил Мэт. — Но все равно спасибо за предупреждение, Петра. Я никогда не любил неожиданностей. — Силач сделал небольшой жест, словно желая показать, что это ему ничего не стоило, но Эгинин и Кларин посмотрели на Мэта так, словно были удивлены, обнаружив его здесь. Даже Коль и одноглазый верзила моргнули при звуке его голоса. Ему пришлось приложить усилие, чтобы снова не заскрипеть зубами. — Я, пожалуй, пойду прогуляюсь возле фургона Люка, посмотрю, что там делается. Леильвин, вы с Ноэлом найдите Олвера и оставайтесь с ним. — Они любили мальчика, как и все остальные, и это удержит их на расстоянии. Лучше, чтобы он один занялся подслушиванием. А если им придется бежать, возможно, Эгинин или Ноэл по крайней мере помогут мальчишке выбраться отсюда. Да будет воля Света, чтобы до этого не дошло. Кажется, надвигается катастрофа.

— Что ж, от смерти так и так не уйдешь, — вздохнул Ноэл, снова берясь за свою удочку и корзину. Чтоб ему сгореть, по сравнению с этим стариком даже страдающий коликами козел выглядит жизнерадостным! Петра нахмурился еще больше. Женатые мужчины всегда выглядят озабоченными, это была одна из причин, по которым сам Мэт не спешил с женитьбой. Ноэл исчез за углом парусиновой стенки, и одноглазый с сожалением посмотрел вслед корзине с рыбой. Вот и у этого, похоже, не все шарики на месте. Не иначе как и у него где-то тоже есть жена.

Мэт надвинул шапку почти по самые глаза. Костей, однако, слышно не было. Он постарался не думать о том, сколько раз ему чуть было не перерезали глотку или не размозжили череп без всяких костей. Но, без сомнения, он бы услышал их, если бы ему угрожала какая-нибудь реальная опасность. Разумеется, услышал бы.

Мэт не успел сделать и трех шагов за ворота, как Эгинин догнала его и обвила рукой вокруг талии. Он остановился, недобро глядя на нее. Она всегда избегала следовать его указаниям, как форель избегает рыболовного крючка, но это было уже упрямство чистой воды.

— Ты соображаешь, что делаешь? А если этот шончанский офицер узнает тебя? — Это было столь же вероятно, как увидеть Тайлин, самолично входящую в лагерь, но он готов был схватиться за что угодно, лишь бы заставить ее уйти.

— Каковы шансы, что этот парень из тех, кого я знаю? — презрительно фыркнула она. — У меня не так уж много… — ее лицо исказилось гримасой, — …было не так уж много друзей по эту сторону океана, и уж ни одного из них нет в Эбу Дар. — Она дотронулась до прядки черного парика, лежащей у нее на груди. — В любом случае, пока я ношу это, меня родная мать не узнает, — ее голос стал совсем унылым.

Если он будет продолжать так стискивать зубы, то в конце концов сломает один из них. Стоять здесь и спорить было абсолютно бесполезно, но в его памяти еще стоял тот взгляд, которым Эгинин вперилась в шончанских солдат.

— Только не вздумай опять сверкать на них глазами, — предостерег он. — Лучше вообще ни на кого не гляди.

— Я скромная эбударская женщина, — в ее устах это прозвучало как вызов. — Ты сам будешь с ними говорить. — А вот это уже было предостережением. О Свет! Когда женщина не хочет, чтобы все шло гладко, она обязательно что-нибудь испортит, а Эгинин никогда не заботилась о том, чтобы все шло гладко. Ему определенно угрожала опасность сломать зуб.

За входом начиналась своего рода главная улица, образованная вразнобой поставленными фургонами, вроде тех, в каких кочуют Лудильщики, — маленькими домиками на колесах, с оглоблями, проходящими выше сиденья возчика, и палатками величиной зачастую с небольшой дом.