Неторопливо размышляя о будущем интервью, Дмитрий спустился по лестнице.

Как он и думал, слева от администратора за стеклянной дверью притаился тихий бар.

В баре за длинной металлической стойкой на фоне бутылок с пестрыми этикетками восседал, сверкая лысиной, краснолицый пожилой бармен в белой куртке с засученными рукавами. Его большие волосатые кулаки лениво лежали среди серебряных колпаков, покрывавших блюда с закусками. Слева от бармена возвышалась непонятная серебряная машина, от которой поднимались струйки ароматного пара.

Над головой бармена висел плакат, который гласил: "Ваш старый Микки Маус борется за звание бара отличного обслуживания".

При виде Дмитрия бармен оживился, волосатые кулаки пришли в движение, бармен удовлетворенно закачал головой.

- Добрый день, - сказал он. - Новенький?

- Сегодня приехал, - сказал Баскунчак, вешая сумку на крючок рядом с сиденьем.

- Выпить? - поднял седые брови бармен.

- В такую жару? - искренне удивился Баскунчак.

- Хотите поесть? - задумался бармен. - У нас очень дешевые блюда.

- Пива! - решительно сказал Дмитрий. - У вас есть холодное?

- Обижаете, - гулко захохотал бармен. - Только холодное у нас и есть. "Балтику"? "Толстяк"? Или вы предпочитаете баночное?

- Местное есть? - поинтересовался Баскунчак.

Бармен снова засмеялся.

- Хороший подход к делу, - сказал он. - Вы мне нравитесь. Значит, "Толстяк", жигулевское сегодня еще не привезли. Меня зовут Джойс, старина Джойс.

"И этот туда же, - с некоторой неприязнью подумал Баскунчак. - Ладно еще молодежь себе иностранные имена берет. Мода у них такая. Тебе-то это зачем, виски уже совсем седые. Ты бы еще Улиссом назвался!" Но вслух ничего не сказал.

Из открытого морозильника пахнуло холодом.

Бармен ловко опрокинул бутылку над пузатой коричневой кружкой с изображением Мефистофеля. Кружка сразу запотела. Журналист с удовольствием принял ее. Пиво и самом деле оказалось ледяным.

- Давно здесь работаете? - вежливо спросил Баскунчак, делая бодрый глоток.

Бармен подумал.

- Третий год, - сказал он. - До этого я работал в МирзаЧарле, потом порт закрыли. Хотел податься на родину, но Иван меня уговорил, и я приехал сюда.

- Вы не Жилина имеете в виду?

- Ивана, - без удивления подтвердил Бармен. - И знаете, он оказался прав. Ну, что бы я делал дома? Скучно. А вы с ним знакомы?

Ответить Баскунчак не успел.

В бар вошел человек. Бармен торопливо извинился, отходя от журналиста.

Баскунчак внимательно разглядывал вошедшего, машинально вытирая свои щегольские черные усы, промокшие от пива. Вошедший выглядел обычно - средних лет, не намного, значит, старше его, Баскунчака, плотный, круглолицый. Одет он был в светлую рубашку с широким воротом и в светлые же брюки. На ногах синели небрежные шлепанцы, звонко щелкающие на каждом шагу. Лицо посетителя казалось озабоченным и даже немного хмурым. Бармен плеснул ему в бокал бренди - на два пальца, долил соком и добавил льда.

Он что-то спросил посетителя. Тот недовольно и безнадежно махнул рукой, залпом допил коктейль и вышел так же стремительно, как и вошел. Слышно было, как торопливо шлепают его шлепанцы в холле. Бармен поставил фужер в мойку и вернулся к Баскунчаку.

- У каждого свои неприятности, - философски сказал он. И радости у каждого свои. Но все ко мне все равно заглядывают, к старому Микки Маусу. Не забывают. - В голосе бармена неожиданно зазвучала теплая нотка. - К нам надолго?

- Дня на два, - прикинул Баскунчак. - Найти человека, взять у него интервью... Ну и город посмотреть. Ни разу в Царицыне не был.

- Каждый человек в душе путешественник, - мудро рассудил бармен Джойс.